Подвалы твоего сердца (СИ)

— Если бы не это, — Малфой поднял голову и посмотрел на мать помутненным взглядом. — Я бы просто не выжил. Кто-то должен был меня любить. Не отец, так хотя бы ты…

— Люциус любил тебя!

— Ложь! — Драко стряхнул с руки расплескавшийся во время падения алкоголь. — Если бы это было правдой, мы бы сейчас так не страдали!

— Никто не идеален, — с расстановкой произнесла Нарцисса и опустилась перед сыном на колени. Насколько бы зла она не была, жалость и нежность, которые она испытывала к своему ребенку, заглушали все. — Ты думаешь, что взрослые всегда правы? Кто вообще такие эти «взрослые»? Возраст — всего лишь число прожитых зим, и ничего больше. Когда-нибудь ты поймешь это. У тебя будут дети, и, смотря на них, ты будешь думать: «Мерлин всемогущий, я же сам ребенок». Люциус был плохим отцом и не самым лучшим человеком, вот только в его сердце все же было место для нас с тобой. Вам не дали встретиться перед тем, как он отправился в Азкабан, но знаешь, что он сказал в тот последний вечер? — Нарцисса тяжело сглотнула и заметила, что взгляд Драко загорелся. Он задержал дыхание. — Сказал, что всю жизнь пытался вырастить сына лучше себя, но считал, будто ты хуже, однако после победы над Волан-де-Мортом понял, что все наоборот. Он бы никогда не признался тебе — в этом вы похожи. Люциус боялся показаться слабее, а чувства казались ему полнейшей чушью. Но в последнюю ночь дома он думал о том, что не мог желать сына лучше.

Драко неверяще качал головой, и в его глазах стояли злые слезы. Видеть сына абсолютно разбитым и потерянным было невыносимо больно — Нарцисса скорее бы согласилась на «круциатус». Поспешно взяв его руки в свои, она сжала их изо всех сил. Боязнь того, что тонкая нить, все еще соединяющая её с Драко, оборвется и исчезнет, пожирала разум.

— Зачем ты говоришь это сейчас? Почему не сказала раньше? — губы Драко дрожали, с них срывалось тяжелое сиплое дыхание.

— Я боялась ранить. Эти слова могли бы заставить тебя горевать по прошлому, сожалеть о том, что уже никогда не вернется. То, что Люциус понял свои ошибки, никому бы не принесло облегчения, ведь это случилось слишком поздно. Зло перестает привлекать, когда из союзника превращается в противника. Люциус много страдал в последние месяцы правления Лорда.

— Так почему сейчас? — напряженно выдохнув, Драко сжал руки матери в своих.

— Потому что твой отец был прав. Ты лучше, чем себе кажешься.

— Неправда… — злоба вскипала в опьяненном сознании с новой силой.

— Ты обманываешь себя, когда думаешь, будто нет в этом мире места, предназначенного для тебя! Люциус сделал из тебя циника, и этого я ему никогда не прощу, но, Драко, ради всего святого! Когда ты стал ближе с ней, я подумала, будто теперь все будет по-другому…

— Только не упоминай её имени… — прорычал Малфой, вскакивая с места. — Как ты смеешь давить на больное, когда сама привела к тому, что оба мы теперь страдаем?!

— Ты страдаешь не по моей вине, — Нарцисса бросилась вслед за сыном. — Открой же глаза, Драко! Ты почти потерял её!

— Я потерял себя. Лишений болезненней в моей жизни быть уже не может.

— Я вижу, что с тобой делают эти чувства. Пойми же — это не неправильно, не запрещено. Если бы ты только захотел быть с ней в том мире…

— Тот мир был не для меня! — выплюнул Драко, мечась по комнате. — В том мире я был лишь тенью, лишь ничего не значащей пылью под ногами таких, как она. — Малфой остановился и тяжело сглотнул. — Сын Пожирателя, почти убийца, предатель, крыса! И кто она? — его дрожащий шепот разрывал барабанные перепонки. — Героиня войны. Мораль во плоти. Божество Магического мира.

— Но она все же была рядом.

— Потому что таков был приказ Министерства, — мрачно усмехнулся он.

— Ты слеп, — покачала головой миссис Малфой. — Если бы не был слишком зациклен на том, что думают окружающие…

— Не пытайся обнадежить меня! — Драко отшатнулся, словно раненое животное, загнанное в угол. — Какая разница, что было в прошлом? Теперь я потерял её…

— Так вот что с тобой происходит… — понимание пронзило спутанные мысли. — Ты обижен на то, что она не отвечает взаимностью!

— Замолчи!

— Надругался над её волей, и теперь считаешь, что…

— Замолчи, просто замолчи! — Драко был готов закрыть уши руками, но это унизило бы его в глазах матери ещё больше.

— Ты просто ребенок, — отрезала она. — Делая её игрушкой из своей инфантильной прихоти, ты просто уничтожаешь все, что между вами могло быть. Игрушки имеют обыкновение ломаться, Драко, а ты в двух шагах от того, чтобы сделать её своей вещью. Человека нельзя присвоить. Может, Люциус был прав, когда говорил, что власть и деньги решают многое, но сердце Гермионы тебе никогда не купить такими дешевыми и никчемными выходками, как приверженность к Пожирателям в надежде на власть.

— Она моя, — твердо, но почти испуганно.