Подвалы твоего сердца (СИ)

Она опустила взгляд на запястье, обвитое алым шелком. Словно околдованная блеском ткани, Гермиона подняла пояс на уровень глаз и размотала его. Дрожащий взгляд медленно переместился к балкам полога. Она тяжело сглотнула и отступила от трюмо. Мысль, зародившаяся в её голове, была подобна гениальной поэме, возникшей в сознании поэта, и избавиться от неё означало бы отвергнуть единственно верное.

Тихо ступая голыми ступнями по холодному мрамору, Гермиона подошла к кровати и, немного постояв, забралась на неё ногами. Неловко пошатнувшись, девушка посмотрела на пояс и пропустила его сквозь пальцы. Она не знала, как завязывать петлю, и это понимание вызвало истерическую усмешку. Гермиона Грейнджер задумывалась о самоубийстве всего несколько раз, и то больше в качестве теоретического предположения. Но сейчас мрачное наваждение, окутавшее её разум со всех сторон, не давало другим мыслям занять ни одного дюйма сознания. Покрутив пояс в руках несколько минут и завязав его различными способами, она наконец смогла добиться нужного эффекта, и потому облегченно выдохнула. Одной рукой опершись на столбик кровати, она шагнула на спинку. Дерево врезалось в стопу, и Гермиона пошатнулась, неприязненно поморщившись. Её взгляд метнулся к верхней балке, и в голове произошли нехитрые вычисления. Решив, как она закрепит веревку, Гермиона ступила на спинку второй ногой и облокотилась на столбик, чтобы не упасть. Ей едва удалось дотянуться до балки рукой, чтобы перекинуть пояс и закрепить его. Подергав веревку несколько раз, девушка опустила голову и медленно выдохнула. Сомнения в надежности сооружения отошли на второй план, потому что внутри обитало лишь отрешение и ничтожная мысль о том, что она умрет, не став причиной гибели сотен и тысяч. Драко Малфой не получит её. Только не так.

О чем вообще было положено думать перед смертью? О прошлом? О настоящем? О несбывшемся будущем? Может, о самых лучших моментах жизни, или о самых плохих? Не было таких вещей, которые можно было бы охватить разумом перед смертью. Гермиона пыталась подумать хоть о чем-то, но мысли путались, словно им было совершенно все равно на то, что вскоре они угаснут вместе с телом. Сжимая в ладонях холодный шелк, Гермиона балансировала на спинке, стараясь не упасть. Надежность веревки волновала больше, чем предстоящая смерть. Гермиона поморщилась, подумав о том, что Пожиратели будут смеяться, когда услышат про её смерть. «Грязнокровка покончила с жизнью маггловским способом!» — их голоса звучали громче всех остальных мыслей. Вдохнув поглубже, она попыталась подумать про друзей или родителей, но ничего не получилось. Вакуум, образовавшийся в голове, давил и заставлял виски пульсировать. Удары сердца ускорялись, и вскоре его грохот стал единственным, что все еще удерживало Гермиону в реальности. Когда она попыталась надеть петлю на шею, стало ясно, почему никак не удавалось ничего почувствовать. Лишать себя жизни оказалось сложнее, чем она представляла. Едва шелк коснулся подбородка, девушка отдернулась от петли и чуть не упала. Все её тело начала бить крупная дрожь, голова закружилась. Все чувства обострились, внезапно захотелось рыдать, но слезы застыли горьким комом где-то в горле. Она не могла. Не могла. Не могла… Возникло иррациональное желание убежать от петли, которая вдруг начала вселять животный ужас, и Гермиона еще раз пошатнулась, ощутив боль в стопе от врезавшейся в неё деревяшки. Ей едва удалось удержать равновесие, изо всех сил цепляясь за веревку, но в следующий момент она почувствовала вибрацию, отозвавшуюся в стенах и прокатившуюся по полу. Дверь медленно открылась. Покачивающаяся тень бесшумно скользнула в комнату и примкнула к стене.

Гермиона округлившимися от ужаса глазами наблюдала за тем, как Малфой, лбом упираясь в стену, наощупь закрывает дверь. В комнате еще никогда не было так тихо, и Гермиона могла поклясться, что в тот момент даже её сердце остановило ход. Было лишь несколько секунд, чтобы завершить начатое, но она знала, что ничего не сможет сделать. Кажется, она понимала, что никогда не сможет покончить с собой, еще когда забиралась на кровать. Коленки подкосились.

Малфой что-то неразборчиво пробормотал и, с усилием оттолкнувшись от стены, развернулся. Они смотрели друг на друга около секунды. Драко замер, его глаза широко раскрылись. Худая и бледная, Грейнджер пошатывалась на спинке кровати, изо всех сил схватившись за веревку. Опьянение, до этого лелеющее его в своих обманчиво мягких объятиях, вдруг резко схлынуло. По телу прошлась нездоровая дрожь, и Драко, что-то глухо прорычав, бросился к кровати. Вцепившись пальцами в талию, он дернул Гермиону на себя, и она обессиленно упала в его руки. Прижав содрогающееся тело так тесно к себе, как только мог, он тут же рухнул на пол, потому что ноги его больше не держали. Страх и опьянение сделали свою работу. Она вжималась в его грудь и почти стучала зубами, тонкие пальцы рыскали по плечам и лихорадочно сжимали их.