Подвалы твоего сердца (СИ)

Малфой размышлял о том, какой он непроходимый идиот, раз решил, будто представляет ценность для кого-то, ведь даже Пожиратели смогли найти ему замену. Ребенок Абботов был следующим абсолютно чистокровным, так что Нотт не терял ничего, кроме времени. А Драко снова был обманут парой слов приторной лжи и подведен к краю пропасти. Оставалось только наклониться чуть вперед — и полет в бездну был обеспечен. Сжав волосы, он резко выругался и ударился затылком о стену. Мысли кружились в голове подобно обезумевшим фуриям, и собрать из них что-то толковое было просто невозможно.

— Нет, — наконец прошептал он. — Нет!

Собраться удалось только с четвертой попытки, хотя руки все еще тряслись, а кожу покрывала горячая испарина. Драко поднялся на ослабевших ногах и медленно поправил одежду.

— Я не уйду один, — в тишину коридора проговорил он и глубоко вдохнул. В последний раз ему требовалась чья-то помощь, и никогда прежде Драко не был так уверен в задуманном. Смерть перестала казаться чем-то ужасным, потому что он представил, как вместе с ним погибает Протеус и остальные Пожиратели. По крайней мере, покинув Гермиону, он должен был оставить ей хоть что-то хорошее в память о себе. Мир, освобожденный от Пожирателей, казался ему достойным подарком. — Ортлес… — почти одними губами проговорил он, широко распахивая глаза навстречу свету. Отведя со лба прилипшие пряди, Драко сделал твердый шаг вперед. Все внутри скручивалось в тревожном предвкушении ночи.

***

Гермиона никогда не видела снега в таком количестве, а поэтому буквально не отлипала от узкого деревянного окна. При мысли о выходе на тот холод, что царил снаружи, все внутри содрогалось. Пока что за порог выходил лишь Теодор, и то только для того, чтобы проверить целостность защитного купола вокруг дома. Окруженный снежными горными вершинами, он был почти незаметен даже без магической защиты. Вопреки ожиданиям, дом оказался совсем небольшим и вмещал всего несколько комнат. Крохотный камин едва согревал помещение, а использование магии на такой высоте было затруднительно. Несколько грубо сколоченных кресел стояли перед огнем, позади них располагался широкий деревянный стол, накрытый белой тканью. Под ногами стелился бордовый ковер, а у стены громоздился комод. Скупая на мебель и детали интерьера комната нисколько не волновала эстетических взглядов прибывших. Хотя в доме было два этажа и три спальни, никто так и не смог заставить себя отдохнуть или хотя бы вздремнуть. Возбуждение от совершенного побега было столь велико, что сон казался просто кощунством. Вместе они сидели в нижней комнате, пытаясь согреться найденными в комнатах пледами и жалким теплом от камина.

Теодор, занявший место в кресле перед огнем, был угрюм и молчалив. Он ни разу не взглянул на Гермиону, хотя она изредка поворачивалась к нему, будто желая объясниться в чем-то. К счастью, девушка так и не решалась сказать ничего по поводу произошедшего, и Теодор был ей за это благодарен. Он понимал, что не сумеет сдержать себя в руках, если Гермиона заговорит про Малфоя. Их поцелуй в последний миг перед расставанием ударил не хуже «Петрификуса», которым Теодор наградил Драко чуть позже. Ненависть к Малфою и жгучая ревность переплетались, распространяя по венам яд. В подсознании засело понимание абсолютного проигрыша, но чувства все никак не утихали. Оставалось утешать себя лишь тем, что время залечит любые раны, если им все же удастся выжить. В голову закрадывалась гадкая мысль о смерти Драко. О, это бы упростило все в тысячу раз! Но Теодор знал, какую боль это могло принести Гермионе, а потому, сам того не желая, молил Малфоя выжить.

Пэнси сидела за столом, положив голову на руки. Она принципиально не разговаривала с Гермионой, хотя это не слишком-то волновало последнюю. Выяснять причины было бы глупо — основа их пассивной вражды с некоторых пор стала известна всем и каждому. До сих пор Пэнси перебросилась парой фраз лишь с Теодором, и это внушало надежду на то, что она все еще могла держаться. По внешности Паркинсон никогда нельзя было угадать, что она чувствует, но Гермиона предполагала, что Пэнси переживает за родителей. Спрашивать Теодора о том, почему он не захватил и Паркинсонов, не было, честно говоря, ни желания, ни смелости. По крайней мере, при их дочери.

Гермиона обвела помещение тоскливым взглядом еще раз, а потом посмотрела на перстень. Блеск камня казался потускневшим, и ей сразу вспомнились последние прикосновение потрескавшихся сухих губ. Она была почти уверена, что Драко соврал, сказав о том, что найдет их. Поцелуй показался прощальным. И, хоть Гермиона вспоминала дни, проведенные в поместье, с лихорадочной дрожью, держать зла на Малфоя она просто не могла, и за это была в обиде на себя саму.

— Гермиона, — тихий голос вывел её из тяжелых размышлений. — Как ты?