Подвеска пирата

Он уже имел опыт общения с амстердамскими евреями — сефардами, бежавшими в конце пятнадцатого века из Испании и Португалии после изгнания оттуда всех евреев. (Англия и Франция сделали это еще раньше.) Они скрывались от испанской инквизиции, поставившей их перед выбором — принять христианство или уехать из страны. С появлением сефардов в Амстердаме стало набирать силу их торговое влияние в Нидерландах. Голландские евреи могли жить в любом месте по собственному выбору, одеваться, как предписывали их обычаи, и открыто соблюдать свои религиозные традиции.

Все разраставшаяся еврейская община Амстердама, в которую теперь вливались и евреи-ашкенази, бежавшие от погромов в Германии и Восточной Европе, стала чувствовать себя в голландском обществе в относительной безопасности. Ее купцы и промышленники торговали со многими странами, занимались книгопечатанием, биржевыми операциями, производством табачных изделий. Мастерство еврейских гранильщиков алмазов и художников-ювелиров привело к тому, что это дело полностью перешло под их контроль, а Амстердам начал постепенно становиться европейской столицей золотых и алмазных изделий.

Карстен Роде знал: любую сделку хитрый еврей-ростовщик предваряет многословными излияниями, в которых расписывает достоинства собеседника, чаще несуществующие, в таких ярких красках, что неопытный переговорщик может от них просто ослепнуть и составить договор себе в ущерб. Поэтому несколько суховатый деловой тон Шмуэля Монтальто заставил капера держаться настороже.

Однако предложения ростовщика были вполне приемлемы, и никакого подвоха за ними Карстен Роде не заметил. Нюх Гедруса Шелиги, рискнувшего присоединиться к своему капитану, тоже ничего дурного не предвещал. Конечно, его капитал не шел ни в какое сравнение с солидной суммой Голштинца, но Литвин был себе на уме. Он рассчитывал продолжить сотрудничество с амстердамскими ростовщиками в будущем.

Обговорив все условия, в том числе место и время передачи денег, Шмуэль Монтальто удалился. А моряки возвратились за свой стол, чтобы обмыть удачные переговоры. Но на душе Голштинца было почему-то неспокойно. Какой-то крохотный червячок угнездился внутри и потихоньку прогрызал там ходы. Его шебаршение действовало на нервы, и капитан старался успокоить себя большими дозами спиртного, что не очень помогало.

Гедрус Шелига в отличие от Карстена Роде пил мало. Он почувствовал состояние капитана и сам занервничал. А в такие моменты Литвин предпочитал быть трезвым. Все его чувства обострились, и внимание наконец обратилось на клиентов Харальда.

Людей в таверне, как всегда, было много. И не только корсаров. Сюда захаживали и борнхольмцы, в особенности молодежь. Их привлекала разбойная романтика. Просоленные насквозь, обветренные штормами, в пышной одежде и с полными кошельками, морские волки казались древними викингами, вернувшимися домой после удачного грабительского похода. Особенно, когда начинали под влиянием спиртного орать дурными голосами пиратские песни и буйствовать, опрокидывая столы и скамьи.

Но человек, привлекший внимание Гедруса Шелиги, сидел неподалеку от выхода в компании жителей Ренна. Какие-то неуловимые признаки подсказывали, что и среди них он чужой. А его острый враждебный взгляд, который Литвин перехватил так быстро и ловко, как опытный рыболов подсекает рыбину, говорил больше, нежели длинная пасторская проповедь: это был соглядатай. Но за кем он следит? Неужели за ним? А если это так, то кто его послал?

Вывод напрашивался однозначный — вероятнее всего, Готхард Кетлер. Видимо, у герцога закончилось терпение, и он решил наказать обманщика, посмевшего не выполнить условия договора.

— Надо уходить, — решительно сказал Гедрус Шелига. — Нам пора.

— Ты так думаешь? — Пустой отрешенный взгляд Карстена Роде, изрядно набравшегося вина, вдруг стал вполне осмысленным.

— Уверен. За нами следят.

— Кто?

— Вон там, сидит у двери. В черном сюртуке.

— Вижу. Ик!.. — Голштинец икнул и выругался: — Дьявол! Нам сейчас совсем не нужны приключения.

— И я так думаю. Поэтому мы разделимся. Капитан, вы идите первым, а я немного задержусь. Посмотрю, что будет делать этот тип.

— Хорошо... — Карстен Роде бросил на стол несколько гульденов, встал и, слегка пошатываясь, направился к выходу.

Подозрительный тип сначала было дернулся, намереваясь встать, но, заметил, что Гедрус Шелига по-прежнему сидит за столом, задумчиво потягивая вино, и тоже остался на месте. Литвин краем глаза держал сыскаря на прицеле.

Человек в черном явно нервничал. Он то и дело поглядывал на входную дверь, за которой исчез Карстен Роде. Наконец, видимо, не выдержав сомнений, он вскочил на ноги и чуть ли не бегом направился к выходу.