Подвиг

— Мн кажется, ваше краснорчiе тутъ совершенно неумстно, — сказалъ онъ, повышая голосъ, — упоминанiе о Колчак и Деникин напрасно. — Флислингъ еще боле покраснлъ. Онъ терялся, какъ остаться джентльменомъ, имя дло съ такимъ человкомъ, какъ этотъ наглый совтскiй комиссаръ. Онъ обвелъ глазами старшихъ англiйскихъ и французскихъ офицеровъ. Онъ искалъ у нихъ поддержки и одобренiя своимъ поступкамъ. — Мн думается, — внушительно сказалъ онъ, — что я правильно выражу наше общее мннiе: — вы согласны со мною. Мы, чортъ возьми, въ большинств, - все боле и боле накаливаясь, раздражаясь и красня воскликнулъ Флислингъ, — уважать наше мннiе вы обязаны.

Англiйскiе и французскiе офицеры молча встали и поклонились адмиралу. Одни краснофлотцы продолжали сидть, низко опустивъ головы. Комиссаръ вскочилъ съ привинченнаго къ полу круглаго кожанаго кресла и, уже не сдерживаясь, закричалъ:

— Это, товарищи … Это же измна длу рабочихъ и вообще … Это же предательство трудового народа и демократiй … Это ударъ въ спину длу мира.

Онъ съ гнвомъ топнулъ ногою по мягкому ковру и выскочилъ изъ каюты. За нимъ сконфуженною гурьбою, какъ побитыя собаки, нагадившiя въ комнат, стали выходить и краснофлотцы.

— Господа, — сказалъ Флислингъ, — какъ будто воздухъ сталъ чище. Откройте еще шире иллюминаторы. Надо еще провтрить … Одиннадцатый часъ, однако. Пять часовъ потеряли на пустую болтовню и лекціи Марксизма. Пожалуйте, господа, ужинать …

XXXIV

Въ два часа ночи флагъ офицеровъ адмирала Флислинга доложилъ ему, что матросы на корабляхъ волнуются. Они покинули койки на верхней и батарейной палубахъ, и на многихъ корабляхъ идутъ летучiе митинги.

Было извстно, что на всхъ корабляхъ есть коммунистическiя ячейки, но этому не придавали значенiя, разсчитывая на благоразумiе общей массы матросовъ. Ночью съ совтскихъ судовъ прибыли агитаторы и матросы подпали подъ влiянiе ихъ смлыхъ свободныхъ речей. Были уже насилiя надъ боцманами и квартермистрами, пытавшимися приказать матросамъ разойтись. Офицеры не смли выйти изъ своихъ каютъ. Мятежъ бжалъ, какъ пламя по пороховой нитк. Зараза быстро охватывала корабли съ экипажами, усталыми отъ тяжелаго плавiнiя по неизвстнымъ морямъ, при неистовой тропической жар.

Безсловесныя и покорныя всегда офицерамъ команды теперь выносили резолюцiи и ставили требованiя. Вдругъ давняя и всегда такъ тщательно скрываемая добрыми, джентльменскими отношенiями классовая вражда между алою и голубою кровью поднялась и вспыхнула съ непреоборимою силою. Стали вспоминать вс бывшiя на протяженiи многихъ лтъ обиды и недоразумиiя. Въ адмирал и офицерахъ увидали враговъ «трудового народа», «капиталистовъ», «блую кость», угнетающую матросовъ. На судахъ стали выносить одинаковыя, точно кмъ то однимъ продиктованныя резолюцiи, вынесенныя на матросскихъ митингахъ.

— Команды эскадръ Англiи, Францiи и Союза Coвтскихъ Соцiалистическихъ Республикъ, собравшись на чрезвычайныя собранiя, единогласно постановили: — требовать отъ адмираловъ и офицеровъ исполненiя ихъ долга передъ пославшими ихъ демократiями означенныхъ странъ и Лигой Нацiй. Они требуютъ незамедлительнаго уничтоженiя огнемъ острова, занятаго имперiалистами, заклятыми врагами трудового народа, милитаристами, готовящими ужасы новой мiровой войны.

Рабочiе всего мiра взываютъ къ совсти офицеровъ союзныхъ эскадръ и требуютъ отъ матросскихъ командъ желзной дисциплины и жестокаго наказанiя людямъ, помыслившимъ уничтожить совтскiй союзъ. Да здравствуютъ Совты трудящихся! …

Кровавокрасные огни мятежа загорлись на клотикахъ мачтъ. На англiйскомъ крейсер раздавалось нестройное пнiе «интернацiонала».

Въ четыре часа утра адмиралы и старшiе офицеры, на этотъ разъ сопровождаемые выборными отъ матросскихъ командъ вновь собрались на флагманскомъ корабл. Подавленный и уничтоженный, въ эту ночь точно постарвшiй на много лтъ вышелъ къ нимъ Флислингъ. Онъ согнулся и опустился. Пухлыя щеки обрюзгли и были нездороваго буро-малиноваго цвта. Заплывшiе жиромъ глаза были тусклы. Французскiй адмиралъ старался ни на кого не глядть. Въ открытые иллюминаторы смотрла темная, поздняя тропическая ночь. Въ нихъ несся глухой гомонъ не спящихъ, волнующихся командъ, слышались нестройныя псни, крики угрозъ и свистки. На совтскихъ судахъ оркестры играли «Интернацiоналъ». Комиссаръ совтской эскадры самодовольно потиралъ руки и не могъ скрыть своего торжества. Онъ нагло оглядывалъ офицеровъ.

Никто не садился. Адмиралъ Флислингъ стоялъ у дверей каюты.

— Господа, — сказалъ онъ. Его голосъ звучалъ хрипло и печально. — Я принужденъ покориться обстоятельствамъ. Уступить насилiю. Вопросъ о законности или незаконности того, что произошло мы будемъ ршать, когда вернемся въ свои порты. Сейчасъ я принужденъ исполнить желанiя … требованiя командъ … Приказываю съ восходомъ солнца, съ подъемомъ флаговъ, пробить на судахъ боевую тревогу и открыть огонь по острову.