Подвиг

За окномъ съ пестрыми стеклами и фигурной желзной ршеткой утренними шумами ворошился Парижъ. Въ глубокомъ, узкомъ кабинет, у стола, стоявшаго посередин, были сумракъ и полная тишина. Тяжелая дверь отдляла кабинетъ отъ остальной квартиры. Онъ былъ угловой и ни одинъ звукъ изъ квартиры не проникалъ въ него. Ни одно слово капитана Немо не могло быть слышно рядомъ.

Въ этой тишин капитанъ Немо началъ говорить о томъ, на что навела его внезапная мучительная боль въ боку, разбудившая его ночью.

IV

— Ошибка вождей послдняго, нашего времени… Да и нашего ли только?… А Петръ Великiй?… — началъ Немо, — въ томъ, что они не имли замстителей, продолжателей, исполиителей, наконецъ, завершителей своего дла… Были наслдники — замстителей не было. У Государя Императора Николая II былъ Наслдникъ Алексй Николаевичъ. Въ годъ начала Великой войны ему минуло десять лтъ. Вс — и Государь Императоръ больше всхъ — знали, что онъ страдаетъ неизлчимой наслдственнбй болзнью, и что жизнь его всегда виситъ на волоск, а потому врядъ ли ему придется царствовать. Казалось бы тутъ то и нужно было назначить замстителя и особымъ манифестомъ объявить, что такой то въ случа чего является замстителемъ. Этого человка, конечно, надо держать при себ, въ курс всхъ длъ и предположенiй, чтобы онъ каждую минуту могъ взять бразды правленiя… Этого не было… Какъ, возможно, совсмъ по иному разыгрались бы февральскiя событiя, если бы въ минуту душевной слабости Государя, когда онъ отрекался отъ Престола, онъ могъ бы скаазть: — «я усталъ… вы затравили меня… Передаю власть замстителю». Но вотъ замстителя то и не было… Почему?… Боялись ли интригъ, подвоховъ, измны?… Боялись ли подлости людской, или это просто было не принято?… Богъ знаетъ почему… Мистицизмъ, можетъ быть, тутъ сыгралъ роль? Въ извстныхъ кругахъ не любятъ говорить и думать о смерти… Можетъ быть — ревность?… зависть?… недоврiе?… Но, вмсто Императора съ его обожествленной властью въ одинъ далеко не прекрасный мартовскiй день осталось пустое мсто… Вс видли, что произошло отъ этого… Но и дальше продолжается то же самое. Генерала Корнилова смняетъ генералъ Деникинъ, генерала Деникина — генералъ Врангель — все это не въ порядк замстительства, подготовленнаго, но чисто случайно, и въ старомъ дл являются новые люди, не знающiе обстановки, не посвященные въ нее. Не было замстителя и у Великаго Князя Николая Николаевича, и смерть всякiй разъ обрывала большое начатое дло… Да вдь и у Муссолини нтъ замстителя, какъ нтъ его и у Гинденбурга, какъ нтъ ихъ ни у Пильсудскаго, ни у Хитлера. Каждый работаетъ самъ за себя, не довряя своихъ плановъ другому. Великiй французскiй законъ: «lе roi et mort — vivе lе гоi» отринутъ…

А вдь это онъ давалъ спокойствiе народу, твердость власти, широкое развитiе непрерывно идущаго дла, которому и самая смерть не страшна. Въ этомъ все величiе, значенiе и преимущество монархiи.

Стоявшая въ кабинет тишина казалась Ранцеву торжественной. Въ нее вско и внушительно упадали слова.

— Роль замстителя!.. Какая это неблагодарная роль! Онъ долженъ все знать. Все зная и въ готовую умственную работу начальника внося поправку своего свжаго ума, онъ будетъ видть ошибки и онъ долженъ молчать и слушаться. Свое честолюбiе онъ долженъ спрятать надолго, можетъ быть, навсегда… Какая честность, какое благородство характера должны въ немъ сочетаться! Все зная и обладая всею властью — онъ ничего не можетъ длать самъ, пока живъ его начальникъ. Какой соблазнъ! Прибавь къ этому лесть окружающихъ, заискиванiя такъ называемой «оппозицiи «, а гд ея нтъ? — и ты поймешь что такое быть замстителемъ.

Капитанъ Немо замолчалъ. Ранцевъ неподвижно сидлъ противъ него. Они оба не слышали городскихъ шумовъ. Оии ушли во что то отвлеченное, важное. Ранцевъ душою ощущалъ такое непривычное у капитана Немо волненiе и оно сообщалось ему. Онъ молчалъ, ожидая, что скажетъ дальше его другъ.

— Петръ Сергевичъ, — съ нкоторою торжественностью сказалъ капитанъ Немо, — я все обдумалъ зтою ночью, все взвсилъ и все предвидлъ… Я назначаю тебя своимъ замстителемъ.

— Ричардъ Васильевичъ, — очень тихо и серьезно отвтилъ Ранцевъ, — Я благодарю за честь и за доврiе. Но… Смогу ли я?… Есть ли во мн то, чмъ долженъ обладать вождь.

— Вождь, — взволнованно сказалъ Немо. — Вотъ именно не то понятiе… Къ которому послднее время привыкли… не такъ ты себ представляй и меня, какъ вождя… Вождь… Освободитель Россiи… всего мiра отъ большевизма… Это человкъ, чьего имени по настоящему никто и не узнаетъ никогда… Даже исторiя… He на бломъ кон въдетъ онъ подъ ликующiе крики толпы въ освобожденную Москву… He продетъ на автомобил, расцвченномъ нацiональными флагами по ея улицамъ… He прилетитъ явно на аэроплан… Немо! — то есть — никто! Кто то, сдлавшiй такъ, что перехитрилъ сатану — вотъ вождь въ этомъ дл борьбы съ третьимъ интернацiоналомъ… Вождь тотъ, кто суметъ отказаться отъ себя и все отдать Родин… Ошибка прежнихъ вождей была въ томъ, что они не могли перестать быть генералами и оставить прежнiе навыки войны и перейти къ другимъ, совсмъ особеннымъ.