Подвиг доктора Бушуева

С некоторых пор он полюбил в одиночестве возвращаться домой из больницы. Немцы обычно подозрительно смотрели на каждого мужчину, но совсем не обращали внимания на хромого доктора. Он неторопливо брёл по улице, присматриваясь к редким прохожим. Иногда с ним здоровались незнакомые люди, иные останавливались, расспрашивая о житье-бытье, но чаше жаловались на свою хворь. Фёдор Иванович внимательным взором окидывал каждого случайного собеседника, как бы спрашивая: а не ты ли пускаешь поезда под откос, не ты ли взрываешь немецкие машины? Он искал связи с партизанами и вообще подумывал уйти к ним. Конечно, сейчас он не может оставить на произвол судьбы обожжённого лётчика и раненого красноармейца, но как только поставит их на ноги, вместе с ними уйдет к партизанам и уведут с собою Майю с Безродным. Правда, с ними он не говорил об этом, но был уверен, что они согласятся.

Сегодня неподалёку от аптеки Фёдор Иванович неожиданно встретил на улице знакомого сельского фельдшера Николаева. Видом своим и одеждой тот сейчас ничем не отличался от простого деревенского жителя. Одет он был в старый кожушок, в барашковую шапку-ушанку, на ногах запыленные стоптанные сапоги, за спиной у него висела тощая котомка.

— Николай Николаевич! — воскликнул обрадованный доктор Бушуев.

— Фёдор Иванович! Здравствуйте! — отозвался фельдшер.

Они обменялись крепкими рукопожатиями и удивлённо рассматривали друг друга. Нет, не ожидали они этой встречи.

— Какими судьбами, Николай Николаевич? — спросил доктор.

— Да вот пришёл в город обменять шило на мыло, — улыбнулся фельдшер.

— Давай-ка присядем, друг мой, — предложил Фёдор Иванович и, не дожидаясь согласия, подхватил Николаева под руку и повёл его в ближайший скверик.

Хирург Бушуев когда-то часто ездил в большое отдалённое село на фельдшерский пункт к Николаеву для консультаций, и до сих пор помнились ему эти поездки. Николай Николаевич был хлебосольным, широкой души человеком.

Обычно после всех медицинских дел фельдшер запрягал быструю лошадку и увозил доктора, как он выражался, на лоно природы — в луга, на колхозную пасеку. Там они рыбачили, выпивали по доброму стакану крепкой домашней вишневки, закусывая душистым медом. В одно лето Фёдор Иванович уговорил жену провести отпуск у Николаева. Лиза сперва возражала, а потом нахвалиться не могла и лугом, и речкой, и ночными кострами на берегу. А как доволен был малыш Филька, сколько было радости и крика, когда он впервые сам поймал удочкой крохотную рыбёшку. А какую Николаев уху варил — объедение и только!

Всякий раз, когда фельдшер по делам бывал в городе, он непременно заходил домой к Бушуевым, чтобы проведать своего друга Филиппа Фёдоровича, как называл он Фильку, и малыш всегда радовался встрече с дядей Колей, потому что дядя Коля щедро баловал его гостинцами.

Сейчас доктор и фельдшер присели в безлюдном скверике на скамейку, усыпанную желтой листвой.

— Значит, и ты эвакуироваться не успел, — сочувственно сказал Фёдор Иванович.

— Как видите, не успел, — вздохнул Николаев.

— А как живешь? Что поделываешь?

— Работаю потихоньку. Наше дело такое — больные всегда найдутся.

— Скверное наше дело, Николаи Николаевич, — сказал доктор. — Я, например, не думал, не гадал, что так всё нескладно получится.

— Да ведь оно как говорится: чему быть, того не миновать.

— К покорности призываешь? — Фёдор Иванович огляделся по сторонам и, склонившись к самому уху собеседника, осторожно спросил: — Ты лучше скажи мне — про партизан ничего не слышал? Говорят, есть они в ваших лесах.

— Да ведь леса наши большие, попробуйте узнать, что там имеется, — развёл руками фельдшер и, подхватив котомку, неожиданно заторопился. — Извините, Фёдор Иванович, уходить мне пора. Засветло нужно добраться до ближайшей деревеньки. Ночью-то ходить опасно.

Фёдор Иванович разочарованно смотрел на сельского фельдшера: ничего тот не знает о партизанах. Он почему-то был уверен, что если бы Николаев хоть что-нибудь знал о них, не утаил бы от него по старой дружбе.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны, ещё не зная о том, что скоро пути их скрестятся.

«Совсем изменился Николаев… Мешочником заделался, живёт, наверное, тише воды, ниже травы, а каким человеком был», — с сожалением думал Фёдор Иванович о сельском фельдшере. К сожалению примешивалось и другое чувство — осуждение. Он всегда осуждал людей, которые, встретив беду, покорно говорили, дескать, чему быть, того не миновать…

Эта случайная встреча с фельдшером оставила неприятный осадок в душе Фёдора Ивановича. Не заходя домой, он направился в знакомую кухоньку к Елене Степановне Соколовой.

Хозяйки дома не оказалось. На полу, разложив кубики, что-то усердно мастерил её малыш. Увидев доктора, мальчик обрадовался.

— Здравствуйте, дяденька доктор, а я уже не больной и бегать могу, — сообщил он.

Фёдор Иванович погладил мальчика по светлой головке.

— Ты совсем молодчина.

— Давайте строить домик, — предложил малыш.