Подводный саркофаг, или История никелированной совы (СИ)

- Всё ещё служишь советскому режиму, Силуянов? - Борец с коррупцией кривил рот в зловещей ухмылке. - Героя из себя корчишь? Коммунизм рухнул и больше не вернётся, не надейся! Наступила другая жизнь, где всё продается и покупается, в том числе информация! Если поможешь установить местонахождение подлодки или укажешь людей, которые выведут на неё, получишь хорошие деньги в валюте. Очень хорошие!

- Но я больше ничего не знаю! У Горбачёва, у Крючкова спрашивайте!

- Подумай о своём будущем. Ты уже в возрасте, тебя выкинули с работы. В условиях рыночной экономики тебя ждёт нищета.

- Я всё сказал, всё... - Силуянов едва не рыдал.

Бортновский кивнул молодчикам, и те снова пустили в ход кулаки. Били профессионально, не трогая лицо и стараясь не оставлять следов на теле. Каждый удар отзывался резкой болью. Силуянов свалился на пол и скорчился, прикрывая коленями живот.

- Ладно, хватит! - крикнул Бортновский, видя, что ошалевший от боли майор вообще перестал соображать.

Он пощупал его пульс.

- Ничего, щас прочухается, - с ухмылкой прохрипел Васёк

В помещение быстрым шагом вошёл Белугин и сразу направился к лежавшему у стены бумажному свертку. Забрав его, они с Бортновским удалились в соседнюю комнату. Белугин извлёк из свёртка портативный магнитофон. Они тут же прослушали запись допроса.

- Большего из него не выбьёшь, - сказал Бортновский. - Я думаю, он ничего не скрыл, да и какой ему смысл?

- Что ж, - задумчиво проговорил шеф разведки, - даже и такой материал, если действовать с умом, можно с выгодой продать...

Силуянова привели в чувство, окатив водой. Бортновский предупредил его, чтоб не болтал о сове и об их разговоре, и удалился вместе с молодчиками. Избитый майор остался сидеть на полу.

После той встречи Антон Борисович больше месяца провёл в больнице. Признаки избиения были настолько явными, что в один прекрасный день его посетил милиционер. Бывший гебист благоразумно не стал говорить о Бортновском, сказал, что его избили и ограбили неизвестные, личности которых он в потёмках разглядел плохо.

В палате, где он лежал, был телевизор. Почти каждый день в прямом эфире показывали заседания Верховного Совета, многолюдные митинги и публичные диспуты. Страна кипела революционным энтузиазмом, сама не замечая, что кипение это уходит в пустую говорильню. Генерал Белугин сделался убеждённым демократом, вошёл у новых властей в фавор и теперь нередко выступал по телевидению с обличениями коммунистического режима. Однажды его показали на трибуне рядом с самим Ельциным. Увидев его на таких верхах, Силуянов ещё раз сказал себе, что о Белугине и Бортновском надо молчать, иначе его прихлопнут, и что ему неслыханно повезет, если его оставят в покое.

Его, и правда, оставили в покое. Никаких звонков и повесток не было. Немного оправившись после злополучного допроса, Силуянов устроился на частную фирму заместителем начальника охраны. Долго не проработал. На другую фирму устроился простым охранником, но и здесь не продержался. Его увольнениям весьма способствовали его несносный характер и тяга к алкоголю. Когда бывшая жена явилась к нему в сопровождении риэлтора, который начал предлагать варианты обмена квартиры, подвыпивший Силуянов устроил страшный скандал и стал грозить, что застрелит её вместе с Лигасовым, а потом застрелится сам. Оксана, твёрдо решившая разменять жилплощадь, подала в суд.

К концу девяносто второго она добилась размена, и отставной майор переселился в однокомнатную квартиру на Каширском шоссе. Он получал пенсию, время от времени звонил по объявлениям насчёт работы, но в основном коротал время перед телевизором.