Подвох

– Можешь не сомневаться! – закричал Леон ему вслед. – Я поимею твою девицу и тогда она сможет по-настоящему коллекционировать нас Ротманов! Если старикашка платит ей по полмиллиона, значит она того действительно стоит! Во сколько она обошлась тебе? А?! Ты же точно трахал её!

Маркус замер, а потом медленно закрыл перед собой дверь. Одного взгляда на жалкого Леона было достаточно, чтобы остудить в нём вспыхнувший гнев. Он сходит с ума вслед за своей чокнутой мамашей и Маркусу ни чуть не было совестно за такие мысли.

– Ты можешь говорить что угодно, Леон, – спокойно сказал Маркус. – Я понимаю, что теперь тебе не остается ничего, кроме как нести бред и надеяться, что он на что-то повлияет. Не напрягай оставшиеся в твоей голове извилинки.

– Твоя шлюшка трахается с твоим дедом! – заявил Леон, а потом заржал, точно лошадь. – Маркус Ротман влюбился в девчонку, которая трахается с его дедом! Кто бы мог подумать, что Мар…

Но Леон не смог закончить свою истеричную речь. Маркус стремглав подлетел к нему и крепко схватил за воротник пиджака.

– Что ты сейчас сказал? Что ты сейчас сказал?!

Пьяный и оттого чересчур дерзкий, Леон глупо смеялся, глядя в ослепленные ненавистью глаза Маркуса.

– Я видел их, не так давно. Твоя девица запрыгнула к нему в машину после работы, а потом водитель пошел пить кофе в какой-то забегаловке, пока они там тра…

Подняв Леона над полом, Маркус с силой швырнул его на стол, и всё, что стояло на нем, с грохотом полетело вниз. Он хотел остановиться, но не мог больше выносить этот режущий уши гогот и потому, вновь схватил в тиски свалившегося на пол Леона и без особых на то усилий швырнул его в сторону кресел.

– Заткнись!

Но Леон, несмотря на боль, продолжал забавляться. Дыша так громко, словно пробежал несколько километров, Маркус с непониманием уставился на него, отказываясь верить в происходящее. Леон всегда врал и делал только то, что было выгодно для него. Но сейчас… Его вечно лживые глаза в кои-то-веки блестели неподдельностью.

Обхватив руками голову, Маркус метнулся в личную уборную. Он обливал и обливал свою голову ледяной водой, стараясь привести мысли в порядок.

Стефания.

Стефания.

Стефания…

Это не могло быть правдой…

– Что ты видел, Леон?! – не выдержал он, вылетев из уборной. – Что ты видел?!

– Я тебе уже сказал, – спокойно ответил тот, сидя на полу. Он лениво задрал свою голову и с кривой улыбкой добавил: – Могу отправить фото, если не веришь.

– Зачем ты рассказал мне это? – прорычал Маркус, с силой зажмурив глаза. Он хотел оказаться в другом месте. Он хотел проснуться потому, что происходящий с ним ужас не мог быть настоящим.

– Представь, что я просто забочусь о твоей хрупкой душевной организации. Хотя, нет. Мне просто хотелось насладиться этим фантастическим зрелищем. Сердцеед Маркус Ротман влюбился в девчонку, которая спит с его дедом за деньги! Можно сказать, что она – это ты. Только очень дорогая.

– Какие деньги? – спросил Маркус не своим голосом.

– Два раза по полмиллиона от Арнольда Ротмана. Согласно банковской выписке. Я понимаю, в это сложно поверить, она же такая расчудесная и милая! Ты думал, что эта девчонка – другая? Увы, такая же меркантильная пустышка, которые всегда будут тебя окружать.

Схватив пуховик, брошенный на полу, Маркус вылетел из собственного кабинета и в миг ощутил смертельную слабость. Ноги превратились в вату, рука с трудом удерживала одежду, а некогда радужные мысли, вселяющие счастье, стали противнее зловония над грязевым болотом. Слова Леона отдавались ноющей болью в груди, что устремлялась к мозгу и превращалась в неистовую ненависть. Маркус изо всех сил пытался сопоставить красивую картинку из их отношений со Стефанией, долгих разговоров и откровенных признаний с той мерзкой размазней, которую показал ему Леон, но злость блокировала всякую попытку.

Он и не заметил, как уже очутился в лифте. И рядом с ним вновь была тетка, что судя по едва поднимающимся векам и расслабленной позе, запивала успокоительное алкоголем. Если бы она вздумала сейчас же вцепиться когтями ему в шею, Маркус бы этого не заметил. Мерзкие слова Леона никак не сопоставлялись с реальностью, в которой Стефания, несмотря на присущую ей дерзость, была ранимой и нежной девственницей…

Она была девственницей! И он, Маркус, стал первым в её жизни мужчиной…

– Ты вспоминаешь его? – вдруг спросила Ирина Ротман, откинув голову на зеркало позади себя. – Своего отца.

Конечно, Леону ничего больше не оставалось, кроме как выдумать эту чепуху, на которую Маркус повелся, как глупая мышь на сыр.

– Его голос, движения, походку и смех, – говорила женщина не сводя глаз с задумчивого профиля мужчины. – Всякий раз, когда он говорил, на его шее вздувалась вена…

Сейчас он найдет её и они… Они обязательно поговорят и Стефания скажет ему, что всё это бред, что никаких денег от его деда она никогда не получала. Она посмеется над ним и будет ещё очень долго подшучивать, мол, каким же придурком надо быть, Маркус, чтобы поверить в эту мерзость!

– Я помню, как впивалась в неё губами. Как проводила по ней языком и чувствовала пульсацию.