Подвох

Неделя в родном доме выдалась тяжелой. Уезжая, Стефания, помимо небольшого чемодана на колесиках, увозила с собой тонну душевных переживаний и сердечных терзаний, что не давали покоя все эти дни. Она чувствовала себя вымотанной, изнеможенной и лишенной какой-либо надежды на что-то хорошее. Бабушке становилось хуже. Обыкновенная простуда стремительно переросла в пневмонию и теперь совершенно неясно, когда она сможет вернуться домой к маме. Каждый день они навещали её в больнице и привозили то фрукты, то домашние супы, то компоты. И хотя бабушка уверяла, что в больничной столовой кормили очень хорошо, они с мамой всё равно не могли прийти к ней с пустыми руками.

Как могла, Стефания изображала спокойствие и без умолку болтала о работе, рассказывая только то, что случалось с ней до того, как она стала тайно работать на Арнольда и Луизу Ротман. То есть, до появления в её жизни Маркуса. Ей казалось, что благодаря её трескотне, бабушка отвлекалась от мыслей о грядущей кончине, что судя по сложившимся обстоятельствам, была не за горами. Так рассуждала сама бабушка. Мама тоже разбавляла свои переживания приятными и порой веселыми рассказами дочери, не подозревая, что большая их часть сильно приукрашена.

Стефания обещала вернуться, как только уладит дела на работе. На бывшей работе. Мол, нужно было договориться с начальством об отпуске и всё такое прочее. Она уже придумала, как обьяснить маме своё внезапное увольнение. Ей просто нужно как можно скорее найти новое место работы, а потом сообщить, что так мол и так, появилась замечательная альтернатива и зарплата выше… Не станет же она рассказывать обо всех и всём, что повлияло на её уход из компании. Впечатлительную маму тогда точно хватит удар.

Стефания вышла из такси и поблагодарила водителя за помощь с чемоданом. Понимая, что в этой уютной квартире они с братом проводят последние деньки, она тут же подумала о горячей ванне, в которой так хотелось расслабиться, а после – прямиком в кровать. Даже несмотря на то, что Арнольд Вернер упрямо настаивал быть оптимистичнее, Стефания трезво оценивала своё нынешнее положение, которому совершенно не светило успешное будущее. Всё то, что ей удалось сделать с Маркусом почти за два месяца – было высосано из пальца. Он просто развлекался, внушая свой интерес к ней, а его родственники уже раздули из этого грандиозный результат. И никто из них не догадывался, что это не Стефания влюбляла его в себя, а сама же то и дело угождала в свои собственные ловушки. Лишь один раз за прошедшую неделю мама поинтересовалась, всё ли у неё в порядке. Стефания тогда ответила, что очень беспокоится за бабушку, утаив сердечные переживания о Маркусе. Наверное, мама поверила.

Закрыв за собой дверь, Стефания включила свет и вдохнула аппетитный запах жареных шампиньонов. Перед своим отъездом Серафим пообещал приготовить для неё что-нибудь вкусненькое и, судя по всему, так и сделал. Сегодня утром он улетел в Ноябрьск, чтобы побыть с мамой и бабушкой все выходные, сменив сестру, которой нужно было решить слишком много дел. И все они, так или иначе, были связаны с семьей Ротман.

В холодильнике под фольгой стояла стеклянная форма с лазаньей. Боже, Серафим заморочился и приготовил для неё лазанью! Он всё ещё не знал, что Маркус вышвырнул её, как осточертевшую безделушку и, что теперь ей придется уволиться, ведь терпеть осуждающие взгляды коллег, в том числе и Ольги Владимировны, она не собиралась. Честно говоря, Стефания просто не вынесет этого. Луиза Ротман настоятельно рекомендовала успокоиться и не принимать поспешных решений, однако, услышав, как её сын обошелся с девушкой, на которую у неё со свекром были большие надежды, она с досадой вздохнула и долго молчала, прежде, чем окончить телефонный разговор. Через пару часов со Стефанией связался Арнольд Ротман, но ничего нового она ему так и не сказала.

Пообещав освободить квартиру к следующим выходным, Стефания понуро прошла в ванную комнату и включила горячую воду. Разбирая вещи, она всё пыталась понять, что чувствует сейчас, вспоминая о Маркусе: злость или огорчение? Не согласись она на эту авантюру, то всё было бы, как и прежде: постоянная и спокойная работа, обед в буфете с Наташей и Аней, тихое подтрунивание над Ларисой и уютная квартирка в пятиэтажном доме. Ни забот, ни переживаний, ни пустых тревог, а ровное и неспешное течение жизни, лишенное всяких любовных акцентов.