Подземелье ведьм

Все, кто мог, надевали на себя теплые вещи таким образом, чтобы этого не заметила наша главная мучительница госпожа Фуйке. Людмила, которая ко мне привыкла и даже кидала на меня долгие призывные взгляды, связала мне безрукавку, которая отлично грела и была не видна из-под халата. Это спонсоры придумали легенду, что любимцы нечувствительны к холоду. К холоду нечувствительны сами спонсоры. А люди лишь учатся его терпеть. Мне было жалко малышей, которых в зимние дни выгоняли босиком на снег. В спальнях не топили, поэтому многие из них болели и умирали, но госпожа Фуйке объявляла эти смерти закономерным отбросом.

Когда заболел мой друг Арсений, я совсем уж разъярился и сказал спонсору:

— Вы похожи на курицу, которая бьет ногами собственные яйца. Вы сами себе враги.

Такое обращение удивило Сийнико, и он оторвался от телевизора, чтобы выслушать меня.

— За зиму, как я узнал, умирает до трети малышей. Каждый малыш стоит денег. Мертвый малыш — это деньги, которые вы не получили.

Спонсор выслушал меня и, кивнув, вновь обратился к телевизору.

— Вы не ответили, господин спонсор, — сказал я.

— Мы обязаны представить покупателю добротный продукт, — сказал наконец Сийнико. — Зачем нам рекламации? Пускай любимцы проходят суровую школу, зато мы выпускаем в свет отличный материал.

— Чепуха, — сказал я. — К холоду человек не может привыкнуть. Он может научиться терпеть его. Не более.

— Откуда ты это узнал?

— Сам придумал. Я семнадцать лет прожил в любимцах. Вы что же думаете, дом, в котором я жил, не отапливался? Вы что, не знаете, что моя подстилка лежала на кухне, где всегда тепло?

— Нельзя, — сказал Сийнико. — Мы рекламируем наших любимцев как морозоустойчивых.

— Они не морозоустойчивы. Они страдают.

— Я удивлен, — сказал Сийнико. — Я обязательно все это проверю.

Он ничего не сделал, и малыши продолжали болеть и умирать. Правда, Арсения я взял к себе в бокс, который, как и все помещения для спонсоров и лаборатории, отлично отапливался. Я отдал Арсению свое одеяло, а пищу носил ему из столовой. Арсений громко кашлял, у него воспалились жабры, я выпросил у биоинженеров таблетки от кашля и от жара. Через два дня мне пришлось еще более потесниться — тяжело заболела Леонора.

Но Леонора пришла не одна — она принесла простуженную девочку. Так что у меня образовался лазарет, который продержался до весны. Как оказалось, поварихи, уборщицы и воспитательницы тоже порой брали к себе в дома больных детей. И никому об этом не рассказывали. Госпожа Фуйке не удивлялась несовпадению списочного состава питомника с наличными малышами. Она наверняка знала о том, что происходит, но спонсору Сийнико об этом не рассказывала. Он бы навел порядок.

Спонсор. Сийнико не был жестоким существом, не был садистом. Но порой я видел в нем страшного убийцу. Происходило это оттого, что ему было все равно, что случится с человечеством, если это не затрагивало его интересов. Он противился массовым ликвидациям людей, потому что полагал, что спонсорам выгоднее, чтобы люди им облегчали жизнь. Но если бы его кто-то убедил, что спонсорам будет удобнее жить, если завтра люди умрут, я убежден, что он первым бы начал травить нас газом или закидывать бомбами. То, что он выделял меня из числа людей, ни о чем не говорило. Я отдавал себе отчет в том, что со мной он расстанется так же спокойно, как с разбитой лампочкой. Но пока сотрудничество с людьми ему было выгоднее их смерти.

Особенно очевидным это стало, когда в начале мая к нам в питомник вдруг опустилось несколько вертолетов, на которых прилетели незнакомые мне высокопоставленные спонсоры. Среди них были носители оранжевых кругов Управления экологической защиты, синих гребней Охраны порядка, красных кругов Ведомства пропаганды.

Я был в библиотеке за кабинетом Сийнико и хотел было уйти, но опоздал — спонсоры один за другим входили в кабинет. Кресел для всех не было, так что двое, Сийнико и большой чин из Охраны порядка, сели, остальные стояли. Впрочем, спонсоры не любят сидеть, им удобнее стоять. Идею кресла они позаимствовали у людей, и Сийнико говорил мне, что до сих пор среди консервативных спонсоров к креслам существует стойкое отвращение, как к предмету моральной деградации.

Чудовища были видны мне сквозь щель в неплотно прикрытой двери. Я затаился. Я был уверен, что подведу своего покровителя, если выйду из библиотеки и пройду через кабинет.

Спонсоры были убеждены, что их никто не подслушивает, потому говорили громко, не стесняясь в выражениях, я же слышал и понимал все до последнего слова.

— Мы все очень заняты, — сказал Сийнико. — И не любим терять времени даром. Я начинаю сразу с информации, которую получил от Высшего совета.

— Правильно, — откликнулся спонсор с красным кругом Ведомства пропаганды. — Переходите к делу.

— На Высшем совете обсуждался вопрос о нехватке продовольствия и иных продуктов, которые производят люди.

— Не в первый раз, — отметил другой спонсор.

— Но на этот разрешено принять меры. В соответствии с проектом двенадцать. Вы помните его?

Два согласных мычания — потом голос:

— Я не в курсе дела.