Подземелья Ватикана

Жюлиюс. -- Я уже говорил, что он любит риск.. Впрочем, мошенничество ему претит; он не думает присваивать, а просто ему нравится тайно перемещать те или иные предметы. В этом он проявляет настоящий талант фокусника.

Лафкадио. -- Затем, безнаказанность его окрыляет...

Жюлиюс. -- Но в то же время и злит. Если его ни разу еще не поймали, так это потому, что он ставил себе слишком легкие задачи.

Лафкадио. -- Ему хочется чего-нибудь более рискованного.

Жюлиюс. -- Я заставляю его рассуждать так...

Лафкадио. -- А вы уверены, что он рассуждает?

Жюлиюс (продолжая). -- Виновника преступления выдает то, что ему нужно было его совершить.

Лафкадио. -- Мы говорил, что он очень ловок.

Жюлиюс. -- Да, и тем более ловок, что он будет действовать совершенно спокойно. Вы только подумайте: преступление, не вызванное ни страстью, ни нуждой. Для него повод к совершению преступления в том и состоит, чтобы совершить его без всякого повода.

Лафкадио. -- Это уже вы осмысливаете его преступление; он же просто его совершает.

Жюлиюс. -- Нет никакого повода заподозрить в преступлении человека, который совершил его без всякого повода.

Лафкадио. -- Вы слишком тонки. Таким, каким вы его сделали, он -- то, что называется, свободный человек.

Жюлиюс. -- Зависящий от любой случайности.

Лафкадио. -- Мне хочется поскорее увидеть его за работой. Что вы ему предложите?

Жюлиюс. -- Видите ли, я все не мог решиться. Да, до сегодняшнего вечера я все не мог решиться... И вдруг, сегодня вечером, в газете, среди последних известий, я нахожу как раз искомый пример. Провиденциальное событие! Это ужасно: можете себе представить -- вчера убили моего beau-frere'a.

Лафкадио. -- Как? этот старичок в вагоне -- ваш...

Жюлиюс. -- Это был Амедей Флериссуар, которому я дал свой билет, которого я проводил на вокзал. За час перед тем он получил в моем банке шесть тысяч франков, и так как вез их с собой, то расставался со мной неохотно; у него были мрачные мысли, недобрые мысли какие-то, предчувствия. И вот, в поезде... Впрочем, вы сами прочли в газете.

Лафкадио. -- Нет, только заголовок в "Происшествиях".

Жюлиюс. -- Ну, так я вам прочту. -- Он развернул "Corriere". -Перевожу.

"Полиция, производившая усиленные розыски вдоль железнодорожного полотна между Римом и Неаполем, обнаружила сегодня днем в безводном русле Вольтурно, в пяти километрах от Капуи, тело убитого, которому, по-видимому, и принадлежал пиджак, найденный вчера вечером в вагоне. Это человек скромной внешности, лет пятидесяти. (Он казался старше своих лет.) При нем не оказалось никаких бумаг, которые бы позволяли установить его личность. (Это дает мне, к счастью, некоторую отсрочку.) Его, по-видимому, вытолкнули их вагона с такой силой, что он перелетел через парапет моста, ремонтируемый в этом месте и замененный просто балками. (Что за стиль!) Мост возвышается над рекой на пятнадцать с лишним метров; смерть, по всей вероятности, последовала от падения, потому что на теле нет следов каких-либо ранений. Убитый найден без пиджака; на правой руке манжета, сходная с той, которая была обнаружена в вагоне, но без запонки..." -- Что с вами? -- Жюлиюс остановился; Лафкадио невольно вздрогнул, потому что у него мелькнула мысль, что запонка была удалена уже после преступления. -- Жюлиюс продолжал:- "В левой руке он сжимал шляпу из мягкого фетра..."

-- Из мягкого фетра! Неучи! -- пробормотал Лафкадио. Жюлиюс посмотрел поверх газеты:

-- Что вас удивляет?

-- Ничего, ничего! Продолжайте.

-- "...Из мягкого фетра, слишком просторную для его головы и принадлежащую, скорее всего, нападавшему; фабричное клеймо тщательно срезано на кожаном ободке, где недостает куска, формы и размера лаврового листа..."

Лафкалио встал, нагнулся над плечом Жюлиюса, чтобы следить за чтением, а может быть, чтобы скрыть свою бледность. Он уже не сомневаться: преступление было подправлено; кто-то до него дотронулся; срезал клеймо; вероятно, тот незнакомец, который унес чемодан.

Жюлиюс, между тем, продолжал:

-- "... Что как бы свидетельствует о предумышленности этого преступления. (Почему именно этого преступления? Может быть, мой герой принял меры предосторожности на всякий случай...) Немедленно после составления протокола труп был доставлен в Неаполь для опознания". (Да, я знаю, что там у них есть способы и обыкновение сохранять трупы очень долгое время...)

-- А вы уверены, что это он? -- Голос Лафкадио слегка дрожал.

-- А то как же! Я ждал его сегодня к обеду.

-- Вы дали знать полиции?

-- Нет еще. Мне необходимо сначала немного собраться с мыслями. Так как я уже в трауре, то по крайней мере в этом отношении (я хочу сказать -- в смысле костюма) я спокоен; но вы же понимаете, что, как только станет известно имя убитого, я должен буду оповестить всю свою родню, разослать телеграммы, писать письма, должен заняться объявлениями, похоронами, должен ехать в Неаполь за телом, должен... Ах, дорогой мой Лафкадио, из-за этого съезда, на котором мне необходимо присутствовать, не согласились ли бы вы получить от меня доверенность и поехать за телом вместо меня?