Подземная непогода

— Вероятно, преувеличиваю! Потому и говорю тебе. А если бы не преувеличивал, толковать было бы бесполезно, ты бы не понял. А ты поймешь, ты умница. Ты уже начал понимать. Думай о людях — и придумаешь. Я в тебя верю.

6

Каждый день Грибов твердил себе, что надо вплотную сесть за задание Яковлева, тщательно все продумать и прийти к ясному выводу. Но ясного вывода не получалось. Энергии под землей полным-полно, об этом известно десятки лет, но извлечь ее, использовать, приструнить до сих пор не удавалось.

Лава чуть не запрудила реку. Может быть, строить из лавы плотины? Но как направить ее в те места, где плотины нужны?

Спускать лаву в реку и согревать воду? Но зачем? До ближайшего города сотни километров, для теплой воды далековато. Да и не понадобится там столько теплой воды, даже если весь город перевести на вулканическое отопление.

Построить электростанции? В Италии, Исландии и других местах есть небольшие электростанции, работающие на подземном тепле. Но эти станции не имеют никакого отношения к прочистке вулканов. Они используют пары, выделяющиеся из трещин. Это небольшие паровые мельницы, притулившиеся возле вулкана, подбирающие крохи с его стола. Допустим, мы поставим два десятка электростанций на склонах Горелой сопки. Что изменится от этого? Извержение пойдет своим чередом и разрушит их. Расположить еще одпу большую электростанцию в кратере, использовать пары, выходящие из жерла? А что делать с лавой, что делать с пеплом?

И снова и снова Грибов твердил себе: «Невозможно, бесполезно, бессмысленно! Ничего не выйдет!» Но он был добросовестным человеком и скрепя сердце продолжал ненужные, по его мнению, поиски.

Однажды под вечер, когда окна уже посинели и движок завел свою ночную песнь, кто-то постучал в дверь. Сотрудники станции входили в дом без спроса, стучать мог только гость. Тася открыла. На пороге стоял незнакомый человек в заиндевелой шубе, с сосульками на усах и на воротнике. Он козырнул и представился:

— Кашин Михаил Прокофьевич, инженер. Строю рабочий городок на Первомайском руднике, в ста десяти километрах отсюда. Решил завернуть по соседству.

Он снял шубу, и Грибов узнал того инженера, который на заседании в Петропавловске предложил бомбить вулкан с воздуха.

Гостя пригласили к столу, напоили горячим чаем. Кашин с удовольствием выпил стаканов шесть. От жары и кипятка его лицо стало совсем красным. Он разговорился, стал рассказывать о своей работе на Куйбышевстрое, на Ангарстрое, в Шахтстрое, в Дальстрое. Названия знаменитых строек то и дело мелькали в его речи.

— А теперь вот заехал на Первомайский, — сказал он под конец. — Пусто у нас сейчас, материалы завозят не торопясь, рабочих обещают к весне. Живу, как волк в лесу, сторожу строительную площадку. Семья на материке, в Ростове, да и незачем везти сюда: дети учатся, жена детям нужна. Сам бы поехал в отпуск — далеко. Занесло меня невесть куда, на край света…

— А зачем вы сюда приехали? — спросила Тася с вызовом. Она не любила, когда ее родную Камчатку называли краем света.

Кашин ответил с возмущением, забыв, что только сейчас жаловался:

— Инженер Кашин от трудной жизни не бегает, за чужую спину не прячется. Куда послали — там работает, что приказано строить — строит. Такая судьба наша строительная: мы под дождем ставим дома, чтобы люди сидели в тепле, вычерпываем болотную жижу, чтобы люди с удобством ехали в автобусе. Кому-нибудь надо ехать, а кому-нибудь и тропки протаптывать. Партия послала Кашина тропки протаптывать — инженер Кашин от партийных заданий не отнекивается. — Он сердито посмотрел на Тасю и повернулся к Грибову: —Я, собственно, по делу. Яковлев просил меня заехать к вам. Он говорит, вы придумали что-то необыкновенное.

Слушая объяснения Грибова, инженер хмурился:

— Обстановка затруднительная. Какие же у вас предложения?

— Пока ничего определенного, — ответил Грибов. — Видите сами: если мы прочистим вулкан, пар пойдет у нас наверх, лава будет вытекать сбоку. Допустим, пар можно направить на паровую турбину, поставить там электростанцию. А что с лавой делать, я не знаю.

— Действительно, куда ее девать? Ведь это целые каменные реки. Их убирать следует, иначе они запрут выход, придется пробивать канал заново. А главное, работать надо при высокой температуре. Внутри, вероятно, около тысячи градусов. Как там дышать, как не сгореть заживо? О людях не подумали, Александр Григорьевич.

— Турбины тоже меня смущают. Пепел все засорит, забьет. Бывает, что пепла больше, чем пара. И пар нечистый: тут и хлористый водород и сернистый газ, они будут разъедать турбину.

— Все-таки хуже всего температура. Как работать при тысяче градусов? Это же доменная печь!

— Очевидно, мы согласны с вами, — сказал Грибов. — Давайте напишем совместное мнение товарищу Яковлеву. Напишем, что вы, как инженер, и я, как геолог, оба считаем, что практическое использование вулкана невозможно.

На лице Кашина выразилось недоумение. Он в задумчивости нахмурил брови и сказал после долгой паузы: