Подземный корабль

Не сразу, но я все-таки сумел разобраться с ее истинным отношением ко мне. Обыкновенная представительница ап-мидл класса, женщина тридцати с лишним лет, уже давно замужем за человеком, неторопливо делающим неплохую карьеру. И вот теперь она могла позволить себе эти тайные встречи. Она многое могла позволить себе. Подобным же образом бизнесмен, чьи дела в порядке, а компания управляется разумно и правильно, может, посмотрев в окно на однообразную природу, заказать билет и недели на две отправиться к островам в Индийском океане.

Была умной, но к уму своему допускала неохотно. Когда я пытался понять ее внутреннюю жизнь, мне казалось, что я общаюсь со своим псевдовикторианским шкафом: множество дверей и ящичков и далеко не все открываются. Иногда она забывалась до такой степени, что начинала обсуждать со мной карьерные и иные дела своего мужа (что меня сильно напрягало). Но вздумай я спросить, были ли у нее любовники до меня — не снизошла бы даже до того, чтобы посмеяться надо мной за этот вопрос. Несколько раз она пыталась проникнуть в мои обстоятельства (не ради праздного любопытства, я подозреваю, а чтобы и мне оказать помощь). Когда поняла, что к объяснениям собеседник не расположен, немедленно и навсегда прекратила все расспросы. Вот это я оценил.

Совершенно, совсем не тот тип женщин, что обычно нравился мне. Правильные черты лица, правильность холодного ума — все должно было казаться мне скучноватым. Но ей было свойственно такое страстное желание максимально использовать жизнь, взять, даже отобрать решительно все ее дары… Она напоминала героиню, которая сражается за правое дело, а я чувствовал себя сообщником и соратником по борьбе.

По ее желанию, в углах спальни теперь стояли розы. Она предпочитала экзотические оттенки — фиолетовые или темно-оранжевые. В магазине элитных вин на соседней улице я стал любимым клиентом, получил золотую карту, и продавщицы знали меня по имени. Ей нравилось, сидя у меня на коленях, изучать на экране компьютера меню хороших ресторанов: с необыкновенно серьезным выражением глаз, словно рассчитывая траектории планет, она выбирала утку в портвейне или манговый крем на льду — потом все это к нам доставлял посыльный.

Когда наступило настоящее лето, мы стали выбираться за город. К тому времени я получил от Цыгана проценты за одну из очень серьезных сделок и мог позволять себе дорогие развлечения — например, нанять маленькую яхту. Мы кружились на зеркале водохранилища и черт знает что вытворяли в каюте, потом устроили стоянку на берегу. Я разжег костер, она жарила над огнем креветки, нанизав их на тонкие палочки. Белое вино ждало в ведерке со льдом. Вдруг стебли камышей зашелестели, и цепочка пестрых уток пожаловала к нам на берег. Наталья, лежа на траве, протягивала к ним руку с кусочком багета, а они оранжевыми клювами доставали хлеб из ее пальцев…

Так я жил и ждал, что будет дальше.

15

Лето началось с того, что во дворе “Мадагаскара” по газону стали ползать люди в синей рабочей одежде, напоминавшие одновременно инопланетян и муравьев. Вынимая из тачки маленькие горшки с цветами, они стремительно принялись выкладывать логотип известной марки коньяка. Морохов поинтересовался истоками этого феномена. От Ибрагима Евстигнеевича он получил объяснение, какого и стоило ожидать — владельцы бренда заключили контракт на рекламу с хозяевами “Мадагаскара”…. Ладно, ползайте. В любом случае — сейчас не до вас.

Однажды он зашел в “Сады Семирамиды”. От упавших в прошлом году семян в ящиках и горшках взошли какие-то растения — бледные, вялые и неинтересные, как российский средний класс. Не устроить ли на этой перемычке между башнями настоящий хороший сад? Он вызвал Варвару, начал сообщать ей свои замыслы и тут же понял, что по неведомой причине садовница упорно им сопротивляется. Даже спорить не стал — позвонил в фирму, которая занималась ландшафтным дизайном. К нему приехал отряд с рассадой и горшками, с готовыми цветущими розами и седыми средиземноморскими колючками — совершенно такими же, что растут между камнями на крутом приморском обрыве где-нибудь в районе Сен-Тропеза. Варвара наблюдала за этим молча, сложив на груди руки — как Наполеон за разгромом своих войск при лейпцигской Битве народов. Ребята аккуратно, словно фармацевты, отмеряли дозировку почвогрунтов, окунали туда длинные белые бороды корневых систем, фиксировали шпалеры, вязали на них лианы. Руководила ими девушка лет двадцати пяти, в кепке, в рубашке с засученными по локоть рукавами. В перерыве между работой она курила, облокотившись на парапет, держа сигарету в маленькой руке — и пепел уносился уже в Московскую область. Повязанный на шее маленький темно-алый платок удачно оттенял ее тонкий, почти неуловимый загар. Она действительно была умным и талантливым дизайнером, потому что только этот платок так и не сняла потом, уже в его квартире, где они вдвоем отмечали окончание озеленительных работ.