Поединок

Перебираясь через бетонные конструкции и огибая штабеля заготовленной арматуры, спешу к цели, как вдруг в поле моего зрения на глади Невы появляется небольшой катер с пассажирами. Взрыхлив воду позади себя в белые буруны, он с упрямым тарахтеньем, не слишком вяжущимся с его неказистым видом, устремляется, перерезая Неву несколько наискось, к противоположному берегу.

Пассажиров катера я узнаю с полувзгляда. По крайней мере — двоих. Да, это они, мои спасители. Лихо у них все продумано. На том берегу прыгнут в машину — и поминай как звали. А то еще посреди Невы с аквалангами исчезнут. Не удивлюсь, если так оно и будет. Бойкий народец. Лихой. Иначе и не скажешь. Спасибо, ребята, что подкинули меня попутно. Дальше уж я сам что-нибудь выдумаю. А вам — счастливого пути. И не приведи Господь встретиться с вами на узкой дорожке.

Восседающий на корме незнакомый мне крепыш неожиданно оборачивается. В руке у него штуковина наподобие трубки радиотелефона. Короткая антенна, поймав солнечный луч, вспыхивает огненным клинком. Пока я тщетно соображаю, что бы могла означать эта штуковина, где-то далеко сзади раздается взрыв, истинная сила которого явно скрадывается расстоянием. Оборачиваюсь. Облако серо-черного дыма, повиснув на некоторой высоте от земли, медленно смещается в сторону. Хотя разглядеть, от чего это облако отделилось, мешает бетонный забор, я и так знаю, что взошло оно над катафалком. Уничтоженным с помощью радиоуправляемого взрывного устройства. Для чего это понадобилось бандитам? Должно быть, как отвлекающий маневр. Теперь все силы преследования будут брошены к взорванному автобусу. Пока разберутся, что к чему, пройдет какое-то время. Вполне достаточное для того, чтобы беглецы смогли скрыться. Ну дела! Не удивлюсь, если в запасе у братанов затихарен еще какой-нибудь фокус. И даже не один.

Преодолев железобетонные препятствия, добираюсь наконец до голубого с белыми трафаретными буквами вагончика. Ступеньки, сваренные из арматурного прута, ведут к двери в торце, но на ней замок. Рано еще, работяги пока не пришли. Хоть бы и вовсе не приходили. Отсидеться бы тут полденька, пока страсти не улягутся. А может, сегодня выходной? Суббота или воскресенье. Или праздник какой-нибудь. Тоже бы не помешал. Всенародный праздник, посвященный моему освобождению из темницы. Погоди, не спеши веселиться, рано еще.

Раскрошив о замок пару кирпичей, третьим все же сворачиваю ему шею. Рву дверь на себя, войдя — закрываюсь изнутри на задвижку. Фу-у-у… Можно наконец хоть немного расслабиться. Самое страшное, я надеюсь, уже позади. Только сейчас замечаю, как дрожат руки и колени. А в висках стучат хрустальные молоточки. Лишь теперь, после пережитого, понимаю, каким безумием выглядела вся эта авантюра. Неужели выгорело? Просто не верится. Впрочем, окончательно еще не выгорело. И все же успех возможен.

Подхожу к зеркалу. Оттуда на меня уставилось заросшее русой щетиной лицо, не лишенное, можно сказать, некоторого приятства. Благородные морщины лба и лучистые по краям глаз — только украшают его. В глазах сквозит некая вековая печаль, что в общем-то также не вредит общему впечатлению. Щетина, правда, жидковата, но сбривать, пожалуй, не стоит: во-первых, она меня не уродует, а во-вторых, пусть остается как своего рода маскировка. Камуфляж. На фотопортретах анфас и профиль, сделанных в «Крестах», я — с гладким лицом. К тому же кровоподтек от удара полосатика под щетиной не виден. И вообще, надеюсь, я теперешний серьезно отличаюсь от тогдашнего. Когда увидел себя в зеркале перед судом. В лучшую, разумеется, сторону. Выгляжу поправившимся и чуть ли не посвежевшим. Словно с отдыха вернулся. Хорош отдых, нечего сказать! И тем не менее — это несомненно. Тем труднее будет выделить меня среди толп этого мегаполиса.

В третьем по счету шкафчике нахожу подходящую по размеру и к тому же сравнительно чистую робу — брюки и куртку, — слава Богу, не тюремную, а строительную, сшитую даже с некоторым изяществом: косые карманы, погончики. Обрядившись, подхожу к зеркалу. Браво! Рыбак в отпуске. На экскурсии в городе трех революций.

Отыскивается и обувка моего размера — старенькие кроссовки, загаженные цементным раствором, изрядную долю которого удается все-таки счистить.