Поединок с собой

Раймон вышел, не чувствуя под собой ног от радости. Вот это настоящая жизнь, ничего не скажешь. Грандиозная сенсация, необыкновенные приключения, очаровательная женщина и молодой герой-защитник… Черт возьми, какой материал для целой серии статей! И впереди — обеспеченная карьера. Еще бы! Не каждый справится с таким заданием!

— Я знал, что с Шамфором будет трудно, — сказал профессор Лоран. — Но все же не думал, что он так заартачится. Придется мне завтра самому идти. Вы со мной пойдете. Тут останутся Жозеф и ваш Леруа. И Мишель, конечно, — добавил он.

Альбер вздохнул. Он все еще не мог отрешиться от чувства нереальности: может, все это снится с голоду? Все: и эта удивительнейшая в мире лаборатория, и эти человекоподобные странные существа, и синие, неправдоподобно блестящие глаза Мишеля… Да нет, такого и во сне не увидишь!

— Шамфор не объяснял, почему он отказывается работать? — помолчав, спросил профессор.

— Нет. Принял меня стоя и сказал, что он давно предупреждал вас… что он не может больше заниматься этой работой. И еще сказал, что он не может забыть Сент-Ива… Даже крикнул.

— Ну конечно, — устало сказал профессор. — Он не может забыть Сент-Ива. А я? Он думает, я забыл? Вот Мишель знает, забыл ли я Сент-Ива.

Мишель сказал своим ровным глуховатым голосом:

— Сент-Ива вы вспоминаете очень часто. Потребность помощи и чувство вины. Сложный комплекс.

Профессор Лоран, шагавший по комнате, круто остановился перед Мишелем.

— Что ты болтаешь? — резко спросил он.

— Разве это неправда? — невозмутимо проговорил Мишель. — Это очень легко заметить.

Профессор Лоран рассмеялся довольно принужденным смехом:

— Вот, пожалуйста! Совершенно ненужное усложнение. Он начинает изощряться в психологическом анализе моей особы. Ты, чего доброго, фрейдистом станешь!

— Этого я не понимаю, — сказал Мишель.

— И не надо. Фрейда мы с ним не читали, — пояснил профессор Альберу. — А вообще он уйму читал, и по многим вопросам с ним можно консультироваться лучше, чем со мной. У него ведь идеальная память, почти как у электронного устройства. И способность мыслить, которой нет у такого устройства. Нам он кажется странным потому, что лишен эмоций… почти лишен.

— Это — гормональная недостаточность, — сообщил Мишель.

— Вот видите! — Профессор Лоран усмехнулся. — Он, в общем, все знает. Ну-ка, расскажи Дюкло, как ты устроен, а я пока поработаю с Франсуа. Мне нужно закончить один расчет. Расскажи и насчет других.

Профессор Лоран отошел к столику, за которым сидел погруженный в расчеты Франсуа — странное существо с красноватым лицом, в котором едва проступали грубо намеченные человеческие черты.

— У меня много отличительных особенностей по сравнению с другими, — сказал ровным, спокойным голосом Мишель, кивнув в сторону своих странных собратьев. — Создавая нас, профессор Лоран ставил перед собой различные задачи. Я создан для демонстрации. У меня наиболее совершенный и гармонично развитый мозг. В известном смысле я совершеннее человека: я почти не устаю и у меня очень развита память, я ничего не забываю. Я многого не знаю совсем, но это уже вопрос воспитания и среды. Я ни с кем не говорил, кроме профессора Лорана и Сент-Ива…

— Что ты опять болтаешь о Сент-Иве! — с раздражением крикнул профессор.

— Я говорю только, что я знал Сент-Ива, — спокойно пояснил Мишель.

Профессор Лоран быстро подошел к нему:

— Ты еще и фантазировать начинаешь! Ты не мог видеть Сент-Ива!

— Вы не учитываете многого, — сказал Мишель. — В то время мой мозг был уже вполне развит. И я умел видеть, у меня ведь уже было сканирующее устройство. Я хорошо помню Сент-Ива.

— До последнего момента? — странно изменившимся голосом спросил профессор Лоран.

— Да. Хотя в конце я многое воспринимал уже неясно. Двигательное возбуждение и затемнение сознания…

Профессор Лоран не отвечал. Губы его дрожали.

— Как выглядел Сент-Ив? — спросил он глухо.

— Невысокий, худощавый. Светлые волосы, голубые глаза, очень белые зубы, часто улыбался. Он нравился женщинам.

— Черт знает что! — растерянно сказал профессор Лоран. — А это ты откуда знаешь?

— Это говорили и вы, и Шамфор, и он сам. Я знаю, что это правда.

— Ты и Шамфора, оказывается, знаешь?

— Да, знаю. Он очень любил Сент-Ива. Но не вас.

— Ты воспринимаешь разумом эмоции, я знаю. Но тогда ты не мог их воспринимать.

— Да, но я все помню. Я теперь сделал выводы.

— Ладно, рассказывай дальше. — Профессор пошел к Франсуа.

— Череп и скелет у меня из пластмассы. Кожу и мышцы лица сначала наращивали на эту основу. Но с кожей у профессора выходит почему-то плохо. Я предназначен для демонстрации, поэтому и лицо мне тоже сделали в конце концов искусственное. И у меня зубы, хоть они мне и не нужны.

— Не нужны? — переспросил Альбер.

— Конечно. Мы все питаемся искусственно, у нас даже нет кишечника. Только у Поля есть все, даже половые железы, но он тоже питается искусственно и весь пищеварительный тракт у него недоразвит… Поль, подойди сюда, — позвал Мишель.