Поединок с собой

— Поль все-таки неудачен, — сказал Мишель. — Дело даже не в повышенной возбудимости. Он просто слишком слаб и нежизнеспособен. У него непрочный скелет, он не выдерживает быстрого роста, Поль все чаще жалуется на боли, у него немеют руки и ноги. Потом — видели, что у него с лицом? Оно совсем перекосилось. Я делаю ему электромассаж, это плохо помогает. Он может умереть, ведь он совсем как человек, у него все свое: и руки, и ноги.

— А разве у вас?.. — удивился Альбер.

Мишель вытянул свою белую, аристократической формы руку с продолговатыми выпуклыми ногтями, безукоризненно отделанными.

— Нет, конечно. Это, в сущности, протезы. Управляются биотоками. Ощущаю все при помощи специальных преобразователей — датчиков. У меня тонкая чувствительность и, во всяком случае, более точная, чем у Поля: у него вечно какие-то нелепые разлады, то боли, то онемение, то он жалуется на жар или холод. Я все воспринимаю точно. И движения у меня точные. Конечно, Поль — первая модель такого рода, дальнейшие, может быть, окажутся гораздо лучше. Но я убежден, что моя модель лучше в принципе. И не только для демонстрации. Зачем заново создавать человека, если он так несовершенен? Надо исправлять природу.

— Ты стал бахвалом, Мишель, — сказал профессор Лоран, усмехаясь. Он встал и потянулся. — Ну, Дюкло, как вам нравится Мишель?

У Альбера выступили слезы на глазах:

— Профессор, это чудо! Мне все кажется, что я во сне!

— Мне тоже иногда кажется, что это какой-то бред, — сказал профессор. — Хотя пора бы уже привыкнуть… Вы есть хотите?

Альбер смущенно улыбнулся. Профессор достал коричнево-красную таблетку, положил ее в рот.

— Тогда пойдите вниз. Я привык к таблеткам, а вас не хочу приучать, да и запас у меня небольшой.

Внизу было тихо. Альбер заглянул в столовую, на кухню — Роже нигде не было.

— Эй, Роже! — громко крикнул Альбер.

Послышались тихие торопливые шаги.

— Чего ты орешь? — полушепотом спросил Роже, появляясь откуда-то из глубины коридора.

Альбер с изумлением уставился на него. Роже был чисто выбрит, его щеки и подбородок отливали синевой, и весь он был какой-то чистенький, отглаженный, торжественный.

— Тише, Луиза спит! — сказал он.

Альбер зажал рот рукой, чтоб не расхохотаться во все горло. Роже просто неподражаем! Достаточно ему увидеть женщину…

— Ты просто с ума сошел, приятель! — сказал Альбер, отдышавшись. — Луиза, подумать только!

— Это ты с ума сошел! — азартно зашипел Роже, оттесняя его к кухне. — Не могу я называть эту милую девочку «мадам». Это не в моих правилах, ты знаешь… Не думай — ничего такого, я ведь не болван, понимаю, что ей не до того. Но вы тут все помешались на каких-то чудовищах, а о бедной девочке никто не думает, даже муж… этот самый твой гений! Лопать хочешь? Садись, и ты увидишь, на что способен Роже Леруа для друга!

Он навалил Альберу полную тарелку дымящейся, аппетитно пахнущей снеди, по-южному острой и жгучей. Альбер, зажмурив глаза от удовольствия, поглощал это блюдо со сказочной быстротой. Роже благосклонно улыбался, глядя на него.

— А вот это, — он слегка приподнял крышку на маленькой голубой кастрюльке, — это для Луизы. Куриный бульон и котлетки. Ей надо подкрепляться. — Он налил Альберу кофе. — Пей! Я вас тут буду кормить на славу. Мы шли в Вальпараисо, и среди океана у нас заболел кок… Я тебе скажу: команда на этом не проиграла, потому что на борту был Роже Леруа! Капитан предлагал мне двойной оклад…

Альбер уже знал эту историю, но всегда подозревал, что Роже привирает, так же как и насчет своих успехов у женщин. Но пока все оказывалось очень близким к истине…

— А мадам Лоран не обижается, что ты с первого дня начал звать ее по имени? — осведомился он.

— Женщины никогда не обижались на Роже Леруа! — торжественно заявил Роже. — А кроме того, я вовсе не зову ее по имени. С женщинами это опасно, еще перепутаешь имя. Гораздо лучше говорить: «моя девочка», «моя крошка» — это всем подходит, даже тем, кто ростом с Эйфелеву башню.

— Послушай, Роже… — Альбер всерьез обеспокоился.

— Не волнуйся, все зависит от тона, — авторитетно заявил Роже. — Вот она спит. Без снотворного, а сама сказала, что даже по ночам не спала от страха. А почему она спит? Потому, что любая женщина, если она не стопроцентная идиотка, знает: на Роже Леруа можно положиться!

Альбер встал. Болтовня Роже начала его злить.

— Пойдем-наверх, — сказал он. — Я попрошу, чтоб профессор познакомил тебя со своими друзьями.

— Что ж, пойдем, — сказал Роже не очень бодрым тоном. — Мне-то они, ясно, ни на черта не нужны, но все же интересно.

Профессор Лоран согласился, что Роже нужно показать лабораторию и объяснить, как обращаться с ее обитателями. Альбер открыл дверь, и Роже вошел, осторожно оглядываясь. Все было по-прежнему: профессор работал с Франсуа, Поль и Пьер сидели за ширмой, Мишель в кресле читал книгу, делая пометки в большой тетради.

— Мишель, познакомьтесь с моим другом Роже Леруа, — сказал Альбер.

Роже осторожно протянул руку, во все глаза глядя на Мишеля. Когда Мишель пожал ему руку, он так же осторожно убрал свою руку назад, зачем-то понюхал ее и сунул в карман.