Поединок с собой

— Ну, а в этих условиях, вы сами понимаете, мне пришлось заботиться прежде всего о практических результатах, — после паузы сказал профессор Лоран. — Не в том смысле, в каком этого хотел Демаре и другие, но… Видите ли, если б не деньги Луизы, я вынужден был бы устраиваться на работу, а это страшно замедлило бы темп исследований… К тому же в университет меня вряд ли приняли бы снова, и куда мне удалось бы устроиться, бог знает. Луиза избавила меня от этой печальной необходимости. Но не мог же я спокойно тратить ее деньги… да и не так уж их много было, этих денег, а сейчас они подходят к концу. Мне необходимо было обогнать самого себя. Вы, надеюсь, поймете, что дело тут совсем не в честолюбии. Будь я богат и молод… — Он опять замолчал, потом отрывисто проговорил, глядя в потолок: — Постарайтесь забыть все это. Просто я слишком долго жил в одиночку и молчал…

Сказав это, он снова схватил записи Мишеля. Альбер взялся за книгу, но читать не мог. Он встал, пошел к Раймону — тот читал детективный роман, поглядывая на спокойно лежащего Поля, — посмотрел, как Мишель ходит вдоль лабораторных столов, делая записи, и снова вернулся к профессору Лорану. Тот по-прежнему шуршал листами; лицо у него было напряженное, побелевшие губы так сжались, что стали еле заметны.

— По-моему, вам надо отложить это чтение до тех пор, пока вы не окрепнете, — мягко, но решительно сказал Альбер.

Профессор Лоран ничего не ответил. Подошел Мишель и некоторое время молча смотрел на него.

— Лечение не даст никаких результатов, если вы будете так перенапрягаться. Чтение записей вам сейчас не по силам, — сказал он наконец тоном учителя, делающего замечание шаловливому школьнику.

— Оставь меня в покое, — пробормотал профессор Лоран, не поднимая глаз от рукописи.

— Сейчас вам надо выпить шоколаду, принять микстуру номер четыре и постараться заснуть, — настаивал Мишель.

— Хорошо, — продолжая читать, сказал профессор, — я выпью.

Альбер неслышно вошел на кухню и очень удивился. На табурете у окна сидела Луиза, в черном кимоно с серебряными цветами и алыми птицами.

— О, вы в самом деле так думаете, Роже? — смеясь, спрашивала она.

— Готов поклясться! Не будь я Роже Леруа! — азартно кричал Роже.

Увидев Альбера, Луиза принужденно кивнула, поплотнее запахнула полы кимоно и ушла. Роже с неудовольствием посмотрел на приятеля.

— Сейчас я тебе подогрею шоколад, — сказал он ворчливо. — Сидите там, наверху, как проклятые, а бедная девочка скучает. И за все должен отвечать Роже Леруа!

— Действительно, тяжелая для тебя нагрузка — болтать с хорошенькой женщиной! — засмеялся Альбер.

— Ну, надо же как-то помочь малютке! Она и так измучилась, а тут еще волнуется за своего красавчика из редакции. Что я, по-твоему, должен делать?

— Ты что, нуждаешься в моих советах по этому поводу?! — Альбер изобразил крайнюю степень удивления.

— Без тебя справлюсь, ясно, — ухмыльнулся Роже, наливая шоколад в чашку. — Вот, и еще пускай профессор съест кусок бисквита… Эх, если б не этот долговязый Раймон…

— Ты, по-моему, совсем забываешь, что Луиза — жена профессора, — огорченно сказал Альбер. — Как-то нехорошо все это выглядит…

— Да иди ты! — Роже повернул его за плечи к двери, сунул в руки поднос.

— Я тебе вот что скажу: у такого мужа всякий порядочный парень просто обязан отбить жену.

— Почему? — серьезно спросил Альбер.

— А вот потому. Я ж тебе говорил, какое у меня правило: не оставлять женщину без защиты. Понял?

И Роже подтолкнул его к двери.

Профессор Лоран покорно отложил рукопись, выпил шоколад, проглотил микстуру и лег на спину, закрыв глаза. Через некоторое время он начал дышать ровнее и глубже, лицо его стало спокойным.

В открытую форточку пахнуло ветром, листки рукописи с легким шелестом разлетелись по полу. Альбер, осторожно двигаясь, стал подбирать их, складывать по порядку. «Первая, вторая… ага, вот где третья… теперь подряд: десятая, одиннадцатая, двенадцатая… где же четвертая? Нет, это седьмая…»

На одной странице он запнулся. Он уже не мог оторваться:

«Меня окружает хаос света и теней, неясных форм и линий, бесконечное разнообразие цветов. Это неприятно и утомляет. Я пробую понять, что это такое. (Так примерно я ощущал окружающее тогда, в первые дни после того, как получил зрение. Сейчас мне трудно полностью воссоздать свои тогдашние ощущения: они хаотичны, смутны и лишены ощутимой логики. Главное — они не выражались в словах, и потому особенно трудно уловить и передать их.)»

Альбер опустился на стул, продолжая читать. Что-то заставило его поднять глаза, он встретил взгляд профессора Лорана и, мучительно покраснев, выронил листок.