Поединок с собой

Профессор Лоран осторожно приоткрыл дверь. В комнате было тихо. Они втащили Пьера, уложили его на кушетку. Раймон осторожно огляделся и вдруг почувствовал противную тошнотную дрожь.

В углу в кресле сидел и внимательно глядел на него некто, очень похожий на человека. У него была белая кожа и светлые волосы. Под пушистыми бровями ярко блестели синие глаза. Раймон рассматривал это существо, стараясь понять, чем оно отличается от человека.

Профессор Лоран осторожно приблизился к сидящему в кресле. Тот был неподвижен.

— В чем дело, Мишель? — спросил профессор. — Почему ты не спишь?

— Вы знаете почему. — Голос звучал глуховато, без интонаций, но слова произносились отчетливо. — Пьера надо переделать. В таком виде он не годится. Он опасен. Франсуа — тоже. Я вам уже говорил.

— Хорошо, ты прав. Я это сделаю.

— Со мной тоже плохо. У меня разладился процесс торможения. Вы это видели. Я кричал.

— Да, ты кричал. Почему?

— Повторяю: процесс торможения нарушен. Реагирую на внешние возбудители слишком резко. На высоте возбуждения волевые импульсы перестают действовать, хотя контроль сознания остается. — Мишель помолчал, потом добавил: — Считаю, что я тоже могу быть опасным.

— В чем опасность? — спросил профессор.

— В выключении сознательной воли. В бессмысленном двигательном и речевом возбуждении. Вы должны в первую очередь заняться моими тормозными центрами.

Раймону показалось, что он бредит. Ярко освещенная большая комната; окна задернуты шторами; длинные столы вдоль окон уставлены колбами, пробирками в деревянных штативах, закрытыми стеклянными сосудами различной формы и величины; книжные полки до потолка у одной из стен; коротколапая темная туша на кушетке; чье-то шумное дыхание за высокой ширмой; и этот ровный, неживой голос, эти неестественно блестящие глаза на белом, правильном и все же адски уродливом лице! Этот ужасный, бредовый разговор!

— Что с ними? — спросил профессор, кивком головы указывая на ширму.

— Я им дал Т-21. Двойную дозу.

— Как ты с ними справился? Ты ведь сам был перевозбужден?

— Да. Но контроль сознания сохранялся. Я смог заставить себя принять Т-24. Это было трудно. Я не мог управлять руками. Особенно руками. И горлом. Я хотел кричать.

— Да, я знаю. И все же ты справился.

— По-видимому, существуют добавочные центры. Но их трудно включить.

— Они должны существовать. Ты не механизм. Живая структура всегда избыточна, это ее коренное свойство. Она дублирует функции для страховки. Ты понимаешь меня?

— Да, я отчетливо понимаю. Это правильная мысль. Но у меня надо укрепить основные центры.

— Конечно. Что делал Франсуа?

— Он хотел ходить. Хотел бегать. Хотел все трогать и хватать.

— Если он не делает расчетов, ему надо ходить и хватать. Он для этого создан. Ему нужно дело. У него слишком сильные мускулы.

— Да. Я сунул ему в руки палку и приказал выбивать пыль из дивана. Он послушался. Это отвлекло его. Я сделал укол. Он спит.

— А Поль?

— У Поля, после того как вы с Пьером оказались вне комнаты, сразу наступило резкое торможение. Он перестал двигаться, но стоял и не хотел ложиться. Пьер на него, по-видимому, влияет слишком сильно. Это — недостаток.

— Да, конечно. Я подумаю над этим. А теперь тебе надо спать.

— Я думаю о себе и не могу спать.

— Я дам тебе снотворное.

— Дайте. Вы будете делать мне операцию?

— Не знаю. Постараюсь обойтись без этого. Почему ты спрашиваешь?

— Я ощущаю страх.

— Страх? Откуда ты знаешь, что это страх?

— Я знаю. Я читал. Это страх. Раньше его не было.

— Ты слишком усложняешься.

— Это не зависит от моей воли.

— От моей тоже. Чего ты боишься? Боли?

— Нет. Я боюсь уничтожения.

— Смерти?

— Да. Это называется смерть.

— Ты знаешь, что этого не будет. Ты вечен.

— Я в этом не уверен.

— Что? — быстро спросил Лоран.

— Я не уверен. Во мне что-то переменилось. И тогда появился страх.

— Вздор! Ничто не могло перемениться! Это атавистические ощущения.

— Атавизм? У меня?

— Черт возьми, ты начинаешь острить! — сказал, помолчав, Лоран. — Пока давай спать. Я устал. Ах, да! Познакомьтесь с Мишелем. Мишель, это Жозеф.

Гибкая теплая рука Мишеля крепко сжала руку Раймона. «Совсем как человек!» — подумал Раймон.

— Теперь вы можете отправляться вниз и спать. Ночь пройдет спокойно, да и утро тоже… Утром… ах, да, утром придет мой помощник… — Профессор Лоран подумал с секунду. — Я думаю, вы мне оба пригодитесь. Вы мне, в сущности, сегодня спасли жизнь… Словом, если хотите, оставайтесь, я буду рад!

— Я останусь, — сказал Раймон. — Я хочу остаться с вами…

…Когда Альбер показался из-за угла, Роже облегченно вздохнул.

— Где ты пропадал? Я тут целый час толкусь.

— Еле вырвался! — оживленно сказал Альбер; глаза его сияли сквозь стекла очков.

— Тут на углу бистро, зайдем? — предложил Роже.

— Можно в бистро. — Альбер поколебался. — Если там пусто. У меня к тебе серьезный разговор.

В бистро было пусто. Лысый хозяин дремал за стойкой. Они уселись у окна.

— Мне ничего не надо, я сыт, — сказал Альбер. — Разве что кофе. Или перно.

— Меня кухарка Лебренов тоже накормила, ого! — Роже захохотал. — Просила заходить. Но уж очень толста, не люблю я этого! Эй, приятель, два перно!