Поединок трех сердец

– Будет кто-то еще? – Роберт старался придать голосу беззаботность.

– Небольшое общество. И можно слишком не церемониться, это не королевский прием! – спокойно заявила леди Пембрук. – Так я могу взять с тебя слово?

Роберт не знал, как еще ему расспросить про Хантера и был вынужден выразить согласие. Покидая тетку, он чувствовал, что вчерашняя апатия исчезла без следа – в нем зародилась, даже против воли, надежда на то, что Венеция приедет и будет на ужине одна. Это стало новым открытием для беззаботного кутилы. Каждый раз, когда он считал себя свободным от прошлых отношений, жизнь подбрасывала новую встречу и в груди снова разгорался пожар.

Сидя в экипаже, Бейли погрузился в меланхолию. Не стоило насмехаться над лирическими строками, которыми зачитывалась прекрасная кузина, те, кто их написал, очевидно знали, что такое страдание. Между любовью, поселившейся в его сердце, и прежними увлечениями была настоящая пропасть. Да, он любил Венецию и это чувство не поддавалось влиянию времени или расстояния. Оно по капле вливало яд в вены и отравляла ту радость, которую давала долгожданная финансовая свобода.

В эту минуту Роберт почувствовал настоящую черную зависть. Хантеру все эти муки были незнакомы, он получил желаемое, не пошевелив даже пальцем, просто потому что каждой женщине в первую очередь нужен надежный причал. Других объяснений беспутный граф принять не желал и с этого момента стал жить мучительным ожиданием будущей субботы и встречи с той, ради кого он пошел бы даже в ад.

Дни тянулись бесконечно долго. В отличие от полковника у Роберта не было серьезного занятия, даже карты и бильярд на время потеряли свою привлекательность. Граф несколько раз садился за письмо, намереваясь передать его при первом удобном случае, но строчки не ложились и перечитывая их, он комкал и выбрасывал каждое новое признание. К тому же, как назло, погода испортилась, а у Роберта в такие дни всегда болела голова. Это сделало его совершенно невыносимым, и к утру субботы Габриэль готова была пойти на что угодно, лишь бы избавиться от его общества.

– Ты еще не готова? – муж застал ее полулежащей в кресле.

– Нет и я, пожалуй, лучше останусь дома, мне что-то нездоровится. Передай леди Пембрук мои извинения. Она ведь не настолько самодурствует, чтобы возомнить, будто я ее игнорирую?

– А это не так? К будущим владениям в Пембрук-холле ты куда более неравнодушна, – язвительная усмешка Роберта задела его супругу за живое, и она соизволила подняться с кресла.

– Тогда скажи ей правду, только сделай это как-нибудь тактично, чтобы не дай бог не оскорбить ее чувствительность.

– Правду? – Роберт почувствовал, как в душе неприятно кольнуло.

– Да, дорогой супруг, – с раздражением ответила Габриэль. – Я замужняя женщина, в этом нет ничего невероятного!

– То есть ты хочешь сказать… – в Роберта словно плеснули холодной водой.

– Господи, до чего ты иногда бываешь невыносим! Я беременна, жду ребенка, ожидаю наследника. Какими еще словами донести до тебя эту потрясающую новость? И не смотри так, словно услышал о непорочном зачатии, хоть ты и клялся никогда не делить со мной постель, я могу припомнить несколько раз, когда мы ночевали в одной спальне. Ты, кажется, объяснил это тем, что хочешь сына, можешь радоваться – у тебя получилось! Теперь я потеряю фигуру и буду мучиться всеми этими женскими недомоганиями!

Как бы Бейли не хотелось выдать подобный монолог за обычный розыгрыш, он понимал, что на такое не пойдет даже Габриэль. Ребенок! Он оказался совершенно не готов к отцовству и не мог себя вообразить в роли родителя. Младенцы никогда были умиляли Роберта, и он сомневался, что сможет полюбить даже собственного сына.

– В таком случае, тебе лучше и правда остаться дома. Я думаю, ужин будет недолгим, если что-то понадобится…

– Я обойдусь без твоей помощи! – перебила его Габриэль – У нашей экономки трое детей, можешь считать, что обо мне будут заботиться как о родной и уж точно лучше, чем это сделал бы ты.

Неожиданная новость совсем выбила Роберта из колеи. Если раньше он еще мог мечтать о том, чтобы сбежать с любовницей, то теперь это становилось совершенно невозможным. Будущий наследник прибыл на ужин к тетке в рассеянном виде и с первых секунд искал глазами только одного человека – милую кузину.

– Венеция немного опоздает, – сообщила леди Пембрук. – У них с полковником какие-то неотложные дела.

Это был первый случай, когда родственники открыто заговорили о помолвке миссис Маршал и Роберту дорого стоило сохранить видимость спокойствия.

– Дела у Хантера? Любопытно, хотя это вполне в его характере вечно кого-то спасать.

– Если ты говоришь о кузине, то из твоих уст это звучит, как осуждение. Ты что-то имеешь против своего друга? Конечно, после женитьбы люди часто перестают тесно общаться, но я не вижу повода язвить по поводу полковника.