Читаем Поэмы полностью

Шутка веселую шутку гоняла,

Братьям ни спать, ни молчать не давала.

Вспыхнул костер, огласилася даль,

Ветер пронесся, явился Февраль!..

Блещет алмазами древко копья,

Звездочка светит с конца острия,

Панцирь чешуйками льдинок покрыт,

Пояс в сосульках — что мехом обшит;

Щит и шелом на боках, крепко кованных,

Полны фигурок, морозом рисованных,

Меч теплым таяньем полдней червлен…

Отдал Февраль своим братьям поклон.

«Шлют вам привет свой на многие лета

Наши родные с широкого света.

Бабушка наша, старушка Зима,-

Видно, сердиться устала сама! -

Встретилась у моря с младшей сестрой,

С младшей сестрой, светлоокой Весной;

Долго и тихо о чем-то шептались

И на прощании — поцеловались!

Матушка наша, вдовица Луна,

Так же, как прежде, грустна и одна.

Ясные зорюшки, наши сестрицы,

В тихих светлицах, как прежде — девицы,

Рядятся, шьют, что ни день молодеют,

Замуж хотят — женихов не имеют!

Парочка звезд, от любви и печали,

В Муромский лес втихомолку сбежали;

Будет по утро в звездах недочет:

Ветреный, влюбчивый, глупый народ!

Двух наших теток постигла невзгода:

Тетушку Утро — знобила погода,

Тетушка Ночь — опалила свой хвост…

Справили люди великий свой пост.

Время тебе, братец Март, выходить,

Выйди скорее Весну залучить!

В темной земле — там броженье идет,

В семечках дух недовольства живет,

Если нам мер никаких не принять,

Надо тогда возмущения ждать!»

Встал месяц Март. Наклонясь над костром,

Стал он ворочать поленья копьем.

Вскинулось пламя живей, веселей,-

Сдались морозы, и стало теплей.


Скоро, конечно, рассказ говорится,

Медленно самое дело творится.

Долго стояли еще холода.

Стала Прасковья не в меру худа.

С теплой полати она не вставала,

Лежа, молитвы день целый читала.

Было то к полночи, в марте, в конце;

Вышел Андрей постоять на крыльце.

Часто сюда выходил он стоять,

Чтобы Прасковьи ему не слыхать…

Ночь по Сибири давно уж ходила,

Ночь себе выхода не находила.

С самого вечера, вслед за зарей,

В небе рассыпался свет огневой;

Рос он, и креп, и столбы завивал:

Север ночное сиянье рождал!

В полном безмолвии белых степей

Бегали быстрые волны огней;

Разные краски по небу струились,

Из глубины его лились, да лились…

Всюду курясь и широко пылая,

Служба на небе пошла световая!

Лес, в блеске розовом, ветви спустил,

Будто колена к земле преклонил;

Снежные горы алели горбами,

Как непокрытыми белыми лбами;

Жаркой молитвою утомлены,

Звезды чуть теплились, мелки, бледны,

И не рождала ни звука, ни шума

Северной полночи яркая дума!..


В жизнь свою много сияний ночных

Видел Андрей на степях снеговых,

Только прошли они все для него,

В сонном уме не подняв ничего.

Только теперь это иначе было:

Сердце сказалось и тут же изныло!

Ну и стоял уж он долго, молчал…

В небе пожар все пространней пылал!

В этом пожаре, как степи краснея,

Двигались черные думы Андрея;

Память себя проявлять начинала,

Мало, а все же кой-что рисовала;

Жизнь так бесцветна была и бледна —

Вдруг расцветилась, вспылала она,

Ну и опять побледнела, теряется…

Что ни толкуй, а старуха кончается!

Страждет уж очень! Не надо ль что ей?

Охает что-то не в меру сильней!


Баба не охала и не стонала,

Громче, чем прежде, молитву читала.

У образочка лампадка горела,

Горенка темная еле светлела;

Только все белое, бывшее в ней,

Сразу заметил, вошедши, Андрей,-

Прочее все стало ясно не сразy

К блеску сиянья привыкшему глазу.

«Кстати, родимый, пришел ты, пора!

Бог не позволит дожить до утра…

Боли не слышу, совсем полегчало,

Груди и ног будто вовсе не стало;

Вижу, покаяться срок подошел.

Коли б священник!.. Да бог не привел!

Ты вот, Андреюшко, грех мой возьмешь,

Будешь говеть — от меня и снесешь!»

Трудно старухе покаяться было;

Снять образок со стены попросила,

Свечку к нему восковую зажгла…

«Я, видишь, барину дочкой былa!

Барская дворня не раз говорила,

Мать-то от барина многих родила;

Все перемерли, лишь я оставалась;

С барской семьею играть призывалась.

Много нас было, мальчишек, девчат!

Вот, как теперь, всех их вижу подряд…

Лет мне пятнадцать без малого было —

Горе большое господ посетило.

Продали все, а людей распустили,

Барских детей по родным разместили.

Я на подводах в Москву послана

И к белошвейке учиться сдана.

Грамотной, ловкой я девушкой стала!

Много чего я в ту пору видала!

Бога совсем, почитай, позабыла,

В церковь по целым годам не ходила!

Дочку, не в браке живя, прижила…

Доченька скоро затем умерла!

Ох! Коли б кончить тогда довелось?!»

Остановиться Прасковье пришлось…


Если бы подле сидевший Андрей

С большим вниманьем следить мог за ней,

Он бы увидел, не видеть не мог,

Как покатились с морщинистых щек

Слезы без удержу, — слезы, не лгавшие,

Чуждые возгласов, кротко молчавшие,

Чуждые всяких порывов, рыданий,

Слезы великих и крайних страданий…

Долго Прасковья, все плача, молчала;

С силой собравшись, она продолжала:

«Хоть далеко от родного села,

Все же забыть я его не могла.

Если с Хопра только встретишь кого,

Спросишь, расспросишь, бывало, всего…

Так и тянуло туда погостить!

И собралась я Хопер посетить.

Там, на Хопре, город есть Балашов;

Он из уездных у нас городов.

Верст девяносто всего от села.

Девкой красивой тогда я была…

С почтой поехала. Как увидала

Город-то свой, я в телеге привстала,

В оба гляжу! А душа-то щемит!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия
Стихотворения. Пьесы
Стихотворения. Пьесы

Поэзия Райниса стала символом возвышенного, овеянного дыханием жизни, исполненного героизма и человечности искусства.Поэзия Райниса отразила те великие идеи и идеалы, за которые боролись все народы мира в различные исторические эпохи. Борьба угнетенного против угнетателя, самопожертвование во имя победы гуманизма над бесчеловечностью, животворная сила любви, извечная борьба Огня и Ночи — центральные темы поэзии великого латышского поэта.В настоящее издание включены только те стихотворные сборники, которые были составлены самим поэтом, ибо Райнис рассматривал их как органическое целое и над композицией сборников работал не меньше, чем над созданием произведений. Составитель этого издания руководствовался стремлением сохранить композиционное своеобразие авторских сборников. Наиболее сложная из них — книга «Конец и начало» (1912) дается в полном объеме.В издание включены две пьесы Райниса «Огонь и ночь» (1918) и «Вей, ветерок!» (1913). Они считаются наиболее яркими творческими достижениями Райниса как в идейном, так и в художественном смысле.Вступительная статья, составление и примечания Саулцерите Виесе.Перевод с латышского Л. Осиповой, Г. Горского, Ал. Ревича, В. Брюсова, C. Липкина, В. Бугаевского, Ю. Абызова, В. Шефнера, Вс. Рождественского, Е. Великановой, В. Елизаровой, Д. Виноградова, Т. Спендиаровой, Л. Хаустова, А. Глобы, А. Островского, Б. Томашевского, Е. Полонской, Н. Павлович, Вл. Невского, Ю. Нейман, М. Замаховской, С. Шервинского, Д. Самойлова, Н. Асанова, А. Ахматовой, Ю. Петрова, Н. Манухиной, М. Голодного, Г. Шенгели, В. Тушновой, В. Корчагина, М. Зенкевича, К. Арсеневой, В. Алатырцева, Л. Хвостенко, А. Штейнберга, А. Тарковского, В. Инбер, Н. Асеева.

Ян Райнис

Драматургия / Поэзия / Стихи и поэзия