Поэмы

Горячка, бред, чумы смертельный яд, Безумие, шальные лихорадки, Болезнь костей, когда в крови горят, Как пламя, сумасшествия припадки, Отчаянье, печаль, весь гнет земной Природе смертью мстят за облик твой.

А из недугов этих ведь любые В мгновенной схватке прелесть сокрушат, И молодости краски огневые, Недавно так пленявшие наш взгляд, Все быстро блекнет, вянет, исчезает... Так снег в горах под солнцем в полдень тает.

Ты девственность бесплодную отбрось Весталок хмурых и монахинь нудных... Им дай лишь власть - пожалуй бы пришлось Увидеть век людей бездетных, скудных. Будь щедр! Чтоб факел в темноте не гас, Ты масла не жалей хоть в этот раз.

Вот это тело - жадная могила, Свое потомство в ней хоронишь ты... Ему родиться время предрешило, Но ты не спас его от темноты. Весь мир взглянул бы на тебя с презреньем, Узнав, что ты запятнан преступленьем!

Себя ты губишь скупостью своей... Так и в гражданских войнах не бывает! Самоубийцы даже ты гнусней, Отца, который сына убивает. Зарытый клад ржавеет и гниет, А в обороте - золото растет!"

"Ты скучной теме предаешься страстно В который раз, - Адонис ей сказал, Но борешься с теченьем ты напрасно, И я тебя напрасно целовал. Клянусь я ночью, нянькой наслажденья, Мне речь твоя внушает омерзенье!

Хоть двадцать тысяч языков имей, И каждый будь из них еще страстнее, И будь он пения сирен нежней Я все равно понять их не сумею. Бронею сердце вооружено, Не будет слушать песен лжи оно,

Чтоб обольщающий напев не вкрался В нетронутый тайник груди моей И там смутить бы сердце не старался, Не дав потом спокойно спать ночей... Нет, госпожа, его терзать не стоит, Пускай никто его не беспокоит.

На лесть твою легко рукой махнуть, Ведь гладок путь, ведущий к обольщенью.. Не от любви хочу я увильнуть, Я к похоти питаю отвращенье. А ты, чтоб в плен потомством заманить, Свой разум в сводню хочешь превратить.

Любовь давно уже за облаками, Владеет похоть потная землей Под маскою любви - и перед нами Вся прелесть блекнет, вянет, как зимой. Тиран ее пятнает и терзает: Так червь листы расцветшие глодает.

Любовь, как солнце после гроз, целит, А похоть - ураган за ясным светом, Любовь весной безудержно царит, А похоти зима дохнет и летом... Любовь скромна, а похоть все сожрет, Любовь правдива, похоть нагло лжет.

Я больше бы сказал, да не дерзаю, Предмет уж стар, оратор же незрел... Итак, тебя с досадой покидаю, Стыд на лице, и в сердце гнев вскипел, А уши, что речам хмельным внимали, Горят румянцем - так их оскорбляли".

От нежных рук, державших на груди, Уходит он, из сладостных объятий Он вырвался. Венера впереди Лишь горе чует, плача об утрате. Как в небе метеор, мелькнув, погас, Так он скрывается во мраке с глаз.

Она за ним следит... Так мы порою Глядим на отплывающих друзей, Когда корабль уже закрыт волною, До туч взлетевшей в ярости своей, И тьма, как необъятная могила, Уже любимый облик поглотила.

Смущенная, как тот, кто вдруг в поток Алмаз бесценный уронил случайно, Как путник, чей погаснул огонек, Бредет в ночном лесу тропинкой тайной, Так и она лежала в темноте, Утратив путь к сияющей мечте.

Бьет в грудь она себя, и сердце стонет, А ближние пещеры, как бы злясь, Назад к богине эти стоны гонят, Как будто бы усилить боль стремясь. Она раз двадцать всхлипнет: "Горе, горе!" И плачут двадцать эхо, стонам вторя.

О том, как дерзких юношей в рабов Любовь в безумстве мудром обращает, Как губит в детство впавших стариков, Она уныло песню начинает... Заканчивает скорбный гимн печаль, А эхо все уносит гулко вдаль.

Всю ночь звучат мотивы скучной песни, Часы влюбленных молнией летят... Что им всего на свете интересней, То, думают, любой услышать рад. Но часто их подробные рассказы Охоту слушать отбивают сразу.

Но с кем ей провести придется ночь? Ведь звуки эхо льстить бы ей сумели... Их слушать, как буфетчиков, невмочь В дыму таверны, за бутылкой эля. Им скажешь: "Да!" - они ответят: "Да!" И "Нет!" на "Нет!" услышишь ты всегда.

Вот жаворонок нежный! В час рассвета Он ввысь из влажных зарослей вспорхнет, И встанет утро. Прославляя лето, Величьем дышит солнечный восход И мир таким сияньем озаряет, Что холм и кедры золотом пылают.

Венера солнцу тихо шлет привет: "О ясный бог и покровитель света! Свет факелов и звезд далекий свет, Весь этот блеск - твое созданье это... Но сын, рожденный матерью земной, Затмить сумеет свет небесный твой".

И к роще миртовой Венера мчится, Волнуясь, что уж полдень недалек, А весть о милом в тишине таится... Где лай собак и где гремящий рог? Но вдруг возникли отклики в долине, И вновь на звуки понеслась богиня.

Она бежит, а на пути кусты, Ловя за шею и лицо целуя, У бедер заплетаются в жгуты... Она летит, объятья их минуя. Так лань, томясь от груза молока. Спешит кормить ягненка-сосунка.

Но, услыхав, что псы визжат в тревоге, Она дрожит, как тот, кто вдруг змею Зловещей лентой встретив на дороге, Замрет и в страхе жмется на краю... Так вой собак, звучащий за спиною, Всю душу наполняет ей тоскою.