Поэт без пьедестала: Воспоминания об Иосифе Бродском

...Приехав несколько месяцев спустя в Нью-Йорк, мы навестили Бродского. Рассказывали ему про Испанию, про аварию и про ошеломительный вид с Пиренейских гор. «Знаешь, Жозеф, мне часто снится этот вид в ночных кошмарах», – сказала я.

Когда мы прощались, Иосиф вынул из ящика стола тоненькую голубую книжку – сборник «Вид с холма» – и написал автограф.

Примите, Штерны, данный «Вид».
Боюсь, он вас не удивит.
Но трудно удивить, наверно,
Людмилу Штерн и Витю Штерна.

P. S. В отличье от мово пера,
здесь опечаток до хера.
Иосиф

Глава XIV ПРОБЛЕМЫ ПЯТОГО ПУНКТА

Степень «еврейства» и «христианства» Бродского является темой многочисленных письменных и устных размышлений. Например, в статье «Иудей и Еллин» Шимон Маркиш анализирует эту степень не на генетическом или молекулярном уровнях, а на духовно-психологическом. Позволю себе цитату:

Надо полагать, что таких ослепительных личностей, таких ни с кем несхожих, никому и ничему не подчиняющихся индивидуальностей в русской поэзии можно сосчитать по пальцам одной руки. Смею полагать, что в этой уникальной поэтической личности еврейской грани не было вовсе. Еврейской темы, еврейского ‘материала’ поэт Иосиф Бродский не знает – этот ‘материал’ ему чужой. Юношеское, почти детское «Еврейское кладбище около Ленинграда» – не в счет. По всем показателям это еще не Бродский, это как бы Борис Слуцкий, которого из поэтической биографии Бродского не выкинешь; как видно, и обаяния «еврейского Слуцкого» Бродский не избежал, но только на миг... «Исаак и Авраам» сочинение еврейское не в большей мере, чем «Потерянный рай» Мильтона или «Каин» Байрона... или библейские сюжеты Ахматовой...

Шимону Маркишу вторит Солженицын в своей статье «Иосиф Бродский – избранные стихи»[8]:

Его выступления могла бы призывно потребовать еврейская тема, столь напряженная в те годы в СССР. Но и этого не произошло. Было, еще в юности, «Еврейское кладбище около Ленинграда», позже – «Исаак и Авраам», но это уже на высоте общечеловеческой. Да, еще главка из «Литовского дивертисмента» и все...

Загадка «еврейства» (или нееврейства) Бродского волнует и «простых» читателей. Вспоминаются Ильф и Петров: «Почему в продаже нет подсолнечного масла и не еврей ли вы?»

Во время последнего выступления Бродского для русскозычной аудитории – 9 апреля 1995 года в Бостоне – ему задавали много вопросов на эту тему. Вот наиболее типичные из них: «Кем вы себя считаете?», «Считаете ли вы себя евреем?», или просто: «Вы еврей или не еврей?»

На «Кем вы себя считаете?» Бродский отвечал: «Русским поэтом», на «Считаете ли себя евреем?» отвечал: «Считаю себя человеком», на «Еврей ли вы?» отвечал: «Еврей», на «Важно ли для вас, что вы – еврей?» – ответил пространнее (его ответ записан на магнитофон):

Для меня важным в человеке является трус этот человек или смел, честный он или лжец, порядочен ли он, что особенно проявляется в отношении человека к женщине.

Через год, в феврале, на вечере памяти Бродского в Бостоне, нас с Евгением Рейном забросали такими записками: «Правда ли, что Бродский крестился?», «Зачем Бродский крестился?», «Где Бродский крестился?», «Почему еврей Бродский принял христианство?». И к Рейну: «Вы сказали, что он был христианином, как всякий цивилизованный человек. Уверены ли вы, что атеист не может быть цивилизованным человеком?»

В частных разговорах, серьезных и шутливых, Бродский «скользил» по этой теме, как глиссер, посылая достаточно противоречивые сигналы, которые тем не менее давали основания полагать, что хотя по рождению Бродский «несомненный» еврей, он не был иудеем ни по вере, ни по мироощущению.