Поэт, или Охота на призрака

ТЕАТР АБСУРДА: КАК ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ПРАВОСУДИЕ ВО ФЛОРИДЕ

Кейша Рассел, корреспондент «Лос-Анджелес таймс»

Уильям Глэдден – опытный «камерный юрист», как называют таких людей в определенных кругах, – использовал полученные в тюрьме знания юриспруденции, чтобы заставить машину правосудия дать сбой. После этого он надолго исчез, и только на этой неделе о нем снова заговорили.

Уильям Глэдден, проработавший три года в частном детском саду «Крошки-утята» в Тампе, был арестован восемь лет назад по обвинению в покушении на растление не менее одиннадцати воспитанников. Его арест повлек за собой судебное разбирательство, широко освещавшееся в прессе и закончившееся признанием Глэддена виновным по всем двадцати восьми пунктам. Основной уликой против него послужили снимки, сделанные фотоаппаратом марки «Поляроид», на которых девять из одиннадцати несовершеннолетних жертв были запечатлены частично или полностью раздетыми в подсобном помещении вышеупомянутого учреждения для дошкольников, ныне не функционирующего. (Именно поэтому Глэддена и окрестили Флоридским Фотографом.)

Полицию особенно насторожило даже не столько то обстоятельство, что кое-кто из малышей был полностью обнажен, сколько выражение лиц детей, на которое обратил внимание Чарльз Хончелл, бывший прокурор округа Хилсборо, представлявший на том процессе обвинение.

«Все ребятишки выглядели явно испуганными, – сообщил Хончелл в пятницу, когда наш корреспондент позвонила ему в Тампу, где бывший прокурор занимается теперь частной практикой. – Как говорится, невооруженным глазом было заметно: им явно не нравилось, что с ними делают. В этом-то и заключалось самое страшное. Только не подумайте, будто бы я все нафантазировал. Впоследствии психологи, работавшие с потерпевшими, подтвердили мои догадки».

Однако на суде показания малолетних жертв оказались не столь важны, как фотографии. Несмотря на возражения, выдвинутые Глэдденом, который настаивал, что снимки были обнаружены у него в процессе незаконных действий полицейского, являвшегося отцом одной из предполагаемых жертв педофила и самовольно обыскавшего его квартиру, судья признал все фото полноценными доказательствами.

Впоследствии присяжные утверждали, что при вынесении приговора они опирались главным образом на фотографии еще и потому, что адвокат ответчика сумел дискредитировать показания юристов-представителей потерпевшей стороны, заявив, что детей попросту вынудили оговорить его подзащитного.

Несмотря на протесты адвоката, Глэдден был признан виновным, приговорен к семидесяти годам лишения свободы и отправлен отбывать наказание в Государственном исправительном центре в Рейфорде.

Оказавшись в тюрьме, Глэдден, дипломированный филолог, специалист в области английской литературы, продолжил изучение поэзии, психологии и в особенности юриспруденции. Он оказался весьма способным человеком и вскоре уже назубок знал уголовное и процессуальное законодательство. Довольно быстро растлитель приобрел среди заключенных репутацию опытного «камерного юриста» и, по свидетельству Хончелла, даже помогал многим из них составлять апелляции и жалобы в вышестоящие инстанции. Судя по всему, таким образом он практиковался, готовясь обжаловать и свой собственный приговор.

Среди клиентов новоиспеченного «адвоката», как и он содержавшихся под стражей, были «прославленные» насильники вроде Донела Форкса из Орландо, известного также как Подушечник; Алана Джанина, бывшего нападающего футбольной команды «Майами долфинс»; и Горация Гомбла, фокусника-гипнотизера из Лас-Вегаса. Все трое отбывали длительные сроки, и Глэддену, несмотря на хитроумно составленные апелляции, не удалось добиться их освобождения или по крайней мере пересмотра дела на новом судебном заседании.

Далее Хончелл поведал нам, что примерно через год Глэдден направил умело составленную и всесторонне продуманную апелляцию, в которой оспаривал законность признания доказательством фотографий, обнаруженных в результате несанкционированного проникновения в его жилище. Раймонд Гомес, тот самый офицер полиции, который обнаружил снимки, прибыл на квартиру Глэддена в приступе сильного гнева, вызванного рассказом его пятилетнего сына о том, что проделывал с ним сотрудник детского сада.

Когда на стук никто не открыл, полицейский, только что отработавший смену, толкнул дверь, которая оказалась не заперта, и вошел внутрь. Впоследствии Раймонд Гомес показал под присягой, что фотографии он обнаружил разбросанными на кровати и на полу. Увидев возмутительные фото, в том числе и снимок своего сына, Гомес немедленно покинул квартиру Глэддена и сообщил о своем открытии в полицейский участок, а его коллеги добились у прокурора разрешения на обыск.

Глэдден был арестован в тот же день ближе к вечеру, после того как явившиеся с ордером полицейские обнаружили упомянутые фотографии спрятанными в стенном шкафу.

Во время дознания Глэдден настаивал, что запер входную дверь и что ни при каких обстоятельствах не мог оставить фотографии на видном месте; но суть его возражений сводилась к одному: вне зависимости от того, была ли дверь открыта или закрыта и где именно лежали снимки, вторжение Гомеса в частное жилище является грубейшим нарушением его конституционных прав, защищающих каждого американского гражданина от незаконного обыска и ареста.

Суд, однако, посчитал, что в данном конкретном случае Гомес был не при исполнении и действовал как отец, а потому случайное обнаружение им вещественных доказательств не может расцениваться как нарушение Конституции США.

Однако состоявшийся впоследствии апелляционный суд принял сторону Глэддена, обосновав свое решение тем, что Раймонд Гомес, будучи офицером полиции, прекрасно знал законы, касающиеся производства обыска и задержания, и потому обязан был воздержаться от проникновения в чужое жилище, не имея для этого никаких официальных полномочий. Верховный Суд штата Флорида оставил в силе решение апелляционного суда, постановив, что дело Глэддена должно быть в кратчайшие сроки пересмотрено, причем новый приговор должен выноситься без привлечения фотографий в качестве улики.

Столкнувшись с нелегкой задачей выиграть дело, не опираясь на основное вещественное доказательство, вокруг которого, собственно говоря, и строилось в прошлый раз все обвинение, местные власти потерпели фиаско. Глэдден охотно признал себя виновным в непристойном поведении в присутствии малолетних детей, однако максимальным наказанием, предусмотренным в данном случае законом, является лишение свободы на пять лет, с последующим пятилетним испытательным сроком под надзором полиции. К этому моменту Глэдден уже провел в тюрьме тридцать три месяца (включая пребывание в следственном изоляторе) и сумел примерным поведением добиться того, что этот срок был засчитан ему в двойном размере. Принимая решение, суд определил Глэддену максимальное наказание, но, несмотря на это, преступник вышел из зала суда практически свободным человеком, которому оставалось только четыре с половиной года испытательного срока.

«Это был какой-то театр абсурда, – вспоминает бывший прокурор Хончелл. – Мы все прекрасно знали, что Глэдден кругом виновен, но не могли использовать как доказательство фотографии, которыми располагали. После повторного процесса я долго не мог смотреть в глаза потерпевшим – как детям, так и их родителям. Мне казалось, что я своими собственными руками выпустил на свободу ядовитую змею, которая уже ужалила нескольких человек и вполне может сделать это снова».

Примерно через год после того, как Глэдден был отпущен на свободу под надзор полиции, он бесследно исчез и появился снова только на этой неделе: внезапно всплыл в Калифорнии, где оставил воистину кровавый след.