Поэтические воззрения славян на природу. Сотворение мира и первые существа

Различные названия, придаваемые волшебному пруту, указывают на пламя молнии (feuerruthe, brandrathe) и громовые удары, которыми дробятся облачные горы (springruthe, schlagruthe, beberuthe). Чехи разыскивают клады освященной вербою и тремя палочками белого орешника: одна палочка служит для отыскания золота, другая – серебра, а третья – водных ключей. В греческой мифологии соответственное представление находим в золотом, окрыленном жезле Гермеса (χηρύχειον, caduceus Меркурия); это – трехлиственный (τριπέτηλος) прут, около которого обвиты змеи (= молнии). Три листа его стоят в связи с названием молнии трезубою; так названа она потому, что извивается ломаной, зубчатой линией: у латинских писателей – trisulcum fulmen (= dreizack). Отсюда объясняется и трезубец Посейдона. Гермесов жезл оделял счастием и богатством, и старинные немецкие глоссарии толкуют его: wunsciligerta и flugegerta (virga volatilis). Крылья, данные этому жезлу, сближают его с нашей перелет-травою. Летучая молния, быстро упадающая с неба на землю, в глубочайшей древности рассматривалась как божий гонец или вестник, посылаемый бессмертными владыками на ограждение добрых и казнь злым. Именно с таким характером и является Гермес в античных преданиях. Чехи доныне гром называют: boži posel, а камень, известный у нас под именем «громовой стрелки», – boži proutek. Наряду с волшебным прутом должны быть поставлены и тирсы вакханок – жезлы или посохи, обвитые виноградными листьями. Ударяя этими тирсами по земле и скалам, они творили источники вод, млека и вина. Вакх – бог молнии, низводящей дожди; по древнему сказанию, он извлек из скалы-тучи вино-дождь. Почти у всех индоевропейских народов встречаем предания о живых источниках, которые излились из твердых скал после удара, нанесенного жезлом, что совершенно тождественно удару Пегасова копыта; преданиям этим часто давалась легендарная обстановка: тот или другой святой погружает в землю ветку – и тотчас бьет оттуда ключом чистая, холодная вода. Венгерские сказки рядом с молотом, который сам собою разбивает стены и башни замков (= облачные постройки демонов), упоминают и золотую ветку: если ударить ею по скале – скала вмиг раскрывается и проливает обильные воды; славянские сказки говорят о прутике, обладая которым можно отпирать внутренности гор и доставать оттуда несметные сокровища. По свидетельству народного эпоса, удар волшебного прутика так же возвращает жизнь окамененным героям, как и самое окропление живою водою: смысл тот, что творческие силы природы, олицетворяемые в образе могучих богатырей, цепенеют под холодным дыханием зимы и пробуждаются к жизни не прежде, как весною, после громовых ударов и дождевых ливней. Как символ быстролетной, крылатой молнии, wunschelruthe заменяется иногда пером, которое в одно мгновение переносит сказочного героя – куда он пожелает. Так в одной русской сказке Ворон Воронович – добыватель живой воды носит царевича по горам и долам, по вертепам и облакам, потом отдает ему посошок-перушко и, отдавши, обращается в простого ворона; с помощью этого посошка царевич вылетает из подземного (= заоблачного) царства. Подобно тому, герой немецкой сказки, вкладывая себе в рот и уши три пера, вырванные из птицы-грифа, получает способность летать с необычайной скоростью. Посошок-перушко напоминает нам перо, которое роняет сокол-Индра при похищении сомы, окрыленный кадуцей Меркурия и Nacken-foeder норвежской сказки. Обманутый братьями и дядькою, царевич остается в области троллей; на спасение его является огромная птица (= туча), которая имела на затылке перо – такое большое, что оно равнялось наполовину выросшей ели (Nacken-foeder); царевич, сел ей на спину, схватился за это перо и был вынесен на белый свет. Нередко сказочные герои переносятся с места на место при содействии чудесной палицы, которую стоит только метнуть с руки на руку, как тотчас явятся духи (ветры), подхватят и умчат в далекие страны – по желанию.