Поэтические воззрения славян на природу. Сотворение мира и первые существа

По стволу Иггдразилли бегает вверх и вниз белка, в образе которой фантазия олицетворяла сверкающую в тучах молнию. Это древнее представление заставило в облачных садах, растущих на высоком небе, искать и находить орешники. Как обыкновенная белка питается лесными орехами, так думали, что и белка-молния грызет те же самые плоды, растущие на мировом дереве-туче. Эти небесные орехи, подобно яблокам древа жизни, блестят как чистое золото и обладают тою же силою посылать плодородие. Польская сказка знает чудесную белку, которая, сидя на дереве, грызет орехи – только не простые: скорлупа у орехов золотая, а зерна – жемчуг. По сербскому поверью, если на Ильин день гремит гром, то орехи в этом году очервивеют, попортятся и опадут с веток. Основою этой приметы послужил стародавний миф, что во время грозы Перун обрывает небесные орехи и грызет их своими острыми зубами; в числе различных уподоблений молний она сравнивалась и с червем. Сербская сказка упоминает о двух орехах, данных доброму молодцу вещими бабами: когда был разбит один орех – из него потекла река, а когда разбили другой – из него вырвалось пламя, т. е. небесные орехи, разбиваемые Перуном, производят дождь и молнии. Сходно с этим, норвежская сказка говорит о большом грецком орехе, из отверстия которого льется неиссякаемая вода. Сказочный герой приходит в царство, страждущее от недостатка воды (т. е. от летней засухи); с помощью кирки-саморойки (= молнии) вырывает он в твердой скале (= туче) колодец, кладет в него чудесный орех – и мгновенно колодец наполняется водою. На Руси верят, что орех-двоешка приносит счастие и богатство, и потому берегут его и носят в кошельках, чтобы водились деньги, и на шее, чтобы избежать болезней и всяких бед[252]. У болгар орехи составляют непременную принадлежность обрядовой трапезы накануне Рождества Христова; часть этих орехов сберегается в продолжение целого года, и если заболит у кого-нибудь горло – в таком случае берут рождественский орех и трут им больное место. В некоторых местах Германии (в Альтмарке и Вестфалии) осыпают новобрачных орехами, как у нас осыпают их хлебными зернами и хмелем (= символом опьяняющих напитков: пива, браги и меда); впрочем, в Полтавской губ. существует и посыпание новобрачных орехами. В хлебные зерна, назначенные для посева, немцы бросают горсть орехов (или гороху), чтобы будущая жатва была урожайная. В Шварцвальде посланный звать на свадьбу несет ореховую ветку. С такою же веткою в руках прыгают в Поату через Ивановские костры, прикасаются ею к возжженному пламени и потом втыкают в коровьи хлевы для предохранения домашней скотины от колдовства и нечистой силы. Из ореховой ветки приготовляется и wünschelruthe (= эмблема молнии). Чтобы выразить мысль об освобождении богини живой воды и весеннего плодородия из-под власти великанов, старинный миф рисует такую картину: Локи, бог грозового пламени, в образе быстролетного сокола унес в своем клюве Идуну, превращенную в орех. Запрещение рубить орешник долгое время соблюдалось в разных местностях так же строго, как и запрещение касаться топором старых вековых дубов. Эббо указывает на большое ореховое дерево вблизи Штетина; при этом дереве бил ключ, и оно считалось посвященным богу.