Читаем Поэтический мир прерафаэлитов полностью

Поэтический мир прерафаэлитов

Алджернон Чарльз Суинбёрн , Альфред Теннисон , Данте Габриэль Россетти , Роберт Браунинг , Элизабет Барретт Браунинг

Мальчишка сердцем, зрелый муж — умом, Скорбь Гамлета занявший у Шекспира, У Мильтона — гордыню Князя Мира,Сквозь двери Смерти он шагнул в проем.Английского искусства новый дом, Священный храм нетленного кумира, В груди своей, платя бессмертью виру,Разрушил он, к погибели влеком.Душой ты помнишь, славный Чаттертон Витой подъем до Редклиффского шпиля За ангелами следом; и не ты лиВел с миром бой? — им дух наш вдохновлен,Пусть облик твой в веках не сохранен, И нет плиты надгробной на могиле.

Перевод С. Лихачевой

JOHN KEATS

The weltering London ways where children weep And girls whom none call maidens laugh, — strange road Miring his outward steps, who inly trodeThe bright Castalian brink and Latmos’ steep: —Even such his life’s cross-paths; till deathly deep He toiled through sands of Lethe; and long pain, Weary with labour spurned and love found vain,In dead Rome’s sheltering shadow wrapped his sleep.O pang-dowered Poet, whose reverberant lipsAnd heart-strung lyre awoke the Moon’s eclipse, — Thou whom the daisies glory in growing o’er, —Their fragrance clings around thy name, not writBut rumour’d in water, while the fame of it Along Time’s flood goes echoing evermore.

ДЖОН КИТС

Среди толпы, где слышен плач детей И девок визг, его тянулся путь — Он мог на Латмос мысленно шагнуть,Где все вокруг и краше, и светлей,Но с нами шел, пока в расцвете дней Навек в песках летейских не увяз. Истерзан, брошен, он оставил насИ в мертвом Риме канул в мир теней.Твои напевы, мученик-поэт,Затмиться заставляли лунный свет. Надгробие цветами поросло,Что льнут к нему, заслыша в шуме водЗвук имени; хвалу тебе поет Река Времен, погибели назло.

Перевод В. Сергеевой

WILLIAM BLAKE

(To Frederick Shields, on his Sketch of Blake’s Work-Room and Death-Room, 3 Fountain Court, Strand)

This is the place. Even here the dauntless soul, The unflinching hand, wrought on; till in that nook, As on that very bed, his life partookNew birth, and passed. Yon river’s dusky shoal,Whereto the close-built coiling lanes unroll, Faced his work-window, whence his eyes would stare, Thought-wandering, unto nought that met them there,But to the unfettered irreversible goal.This cupboard, Holy of Holies, held the cloud Of his soul writ and limned; this other one,His true wife’s charge, full oft to their abode Yielded for daily bread the martyr’s stone, Ere yet their food might be that Bread alone,The words now home-speech of the mouth of God.