Поэтика за чайным столом и другие разборы

О «коллаборационистской» поэтике «Второго рождения» см.: Жолковский 2011а: 301–306.

21

Подобные эмфатические, но грамматически не совсем правильные выражения с такой, такая, настолько есть в письмах влюбленного Пастернака к З. Н. Нейгауз; ср. «…работа, и природа, и музыка настолько оказались тобою <…> Что ты такое счастье, такое подтверждение <…> моей особенной [курсив Пастернака. — А. Ж.] способности любить <…> такая разгадка всего моего склада <…> такая сестра моему дарованью…» (28 июня 1931 г.; Пастернак 2003–2005: VIII, 548); ср. в стихах к ней же: Ты стала настолько мне жизнью… («Кругом семенящейся ватой…», 1931).

22

«В ямбах и анапестах Пастернака достойны удивления многосложные безударные зачины <…> Во всей русской поэзии XIX в. до сих пор разыскан только один стих 4-стопного ямба с несомненным пропуском двух первых метрических ударений: <…> И не перестает сиять <…> (Г. Батеньков) <…> — тогда как в пастернаковских стихах насчитывается 17 таких строк» [Шапир 2004: 259–260]. Шапир приводит полный список этих примеров, начиная со строчки из «Матроса в Москве», и связывает эту черту пастернаковской дикции с ее небрежной естественностью. Это, однако, не отменяет иконического потенциала таких двойных пиррихиев, реализующегося при соответствующих семантических обстоятельствах.

23

Потребность в подобных метаморфозах и их возможность, в сущности, уже была задана исходной потерянностью одинокого пьяного матроса в Москве (по контрасту с принятым топосом питерской революционной матросской массы).

24

Поэтому отмеченная Шапиром неувязка (см. примеч. 15) может объясняться насущностью этого построения, опирающегося, кстати, на паронимическое родство торса и матроса.

25

См. об этом: Жолковский 2011а: 248–252, 279.

26

Этому способствует и настойчивый упор в стихотворении на предикат был, который несколько раз проходит и в первой главе Бытия (И был вечер, и было утро и т. п.).

27

О возможной автопроекции Блока на финальный образ Христа см.: Смола, Приходько, Гоморев 1999: 326–340.

28

«В советское время подчеркивалось, что поэт принимает революцию, поставив впереди двенадцати революционеров (двенадцати апостолов) Иисуса Христа: В белом венчике из роз Впереди Исус Христос. Кстати, некоторые противники „религиозного дурмана“ считали неуместным, снижающим революционный пафос поэмы, появление Христа во главе двенадцати. Они предлагали другой вариант последней строки: Впереди идет матрос, не заботясь о том, что с матросом не совсем совместим белый венчик из роз. Но если придерживаться реальности, что вовсе не входило в замысел Блока, оправдывавшего революцию высшим из возможных оправданий — именем Христа, матрос и на самом деле был бы более уместным впереди героев поэмы. Ведь они тесно связаны с разбойной, уголовной стихией, с кровью, грабежами (на спину надо б бубновый туз; запирайте етажи, нынче будут грабежи)» [Рейфман 2003: ч. I, гл. 8].

В связи с проблемой Христос/матрос уместно привести следующие соображения комментаторов «Двенадцати»: «Петька и Катька до появления „буржуя“ Ваньки составляют пару, к которой приложимо суждение Блока о матросе и проститутке: „Матрос и проститутка были, есть и будут неразрывной классической парой, вроде Арлекина и Коломбины <…> Мы <…> знаем, что матрос с проституткой нечто совершенно иное, чем ‘буржуй’ с той же самой проституткой, что в этой комбинации может не быть тени какой бы то ни было грязи; что в ней может быть даже нечто очень высокое“ („О репертуаре коммунальных и государственных театров“)» [Смола, Приходько, Гоморев 1999: 373].

Таким образом, хотя никакой матрос в «Двенадцати» не фигурирует, архетипически он там вполне на месте и может претендовать на роль Христа.

29

Многочисленные очевидные различия между двумя текстами здесь рассматриваться не будут.

30

Дмитрий Петровский, которому была посвящена публикация «Матроса» в «Красной нови».

31

C той или иной полнотой этот рассказ Пастернака Фрицу Брюгелю (относящийся к 1936 г.) приводится в комментариях к «Матросу в Москве» (см., например: Пастернак 2003–2005: I, 511).

32