Поэтика за чайным столом и другие разборы

Примечательна тщательно организованная медлительность 7-й строки «На холмах Грузии…»: «Интонационно „сдержанность“ конкретизирована как „медленная речь с паузами после каждого слова“. К этому предрасполагают 6-ст. размер и отсутствие инверсий: после горит — цезура; после оттого — строкораздел; перед оттого — конец предложения; сердце и вновь, синтаксически не связаны; вновь, относящееся к паре горит и любит, отделяется от горит паузой, чтобы не связаться только с ним» [Жолковский 1996 [1978]: 88].

Аналогичная замедленная артикуляция, родственная общей атмосфере ночной медитации и статичного бездействия, царящей в стихотворении, налицо и во многих других строках, прежде всего 6-стопных, а также везде, где членение на слова совпадает с членением на стопы, давая эффект скандирования: …печаль моя светла / Печаль моя полна тобою, / Тобой, одной тобой… (это скандирование приходится на первую осторожную попытку синтаксиса выйти за пределы строки и контрапунктно тормозит ее). Способствует раздельности чтения и преобладание сочинительных, преимущественно парных, связей.

166

Максимально утвердительна и 7-я из восьми строк «Я вас любил…»: Я вас любил так искренно, так нежно (см.: Жолковский 2005 [1977]: 57–58). Сходства с «Я вас любил…» включают как общую ауру амбивалентной любви, так и многочисленные конкретные переклички:

 одинаковую длину: 8 ямбических строк, в одном случае пятистопного ямба, в другом — шести- и четырехстопного (т. е. 76 слогов);

 общую рифму может — тревожит и отчасти общий словарь: любил, любовь, любимой — любит, любить, печаль — печалить, ничем — ничто;

 мотивы угасания/возвращения любви: угасла не совсем — сердце вновь горит и любовных мучений: То робостью, то ревностью томим — Ничто не мучит, не тревожит;

 отстраненную трактовку собственного чувства в 3-м лице: любовь… пусть она Вас… не тревожит, Я не хочу печалить вас ничем — Унынья моего… сердце… горит и любит;

 постепенное развитие синтаксиса от сочинения коротких независимых предложений к более длинной подчинительной конструкции: любил так…, как дай бог… быть любимой — любит оттого, что не любить…. не может;

 наконец, кульминационное сочетание страсти с чем-то противоположным: ревнивым взглядом на другого — непреодолимостью любовной неволи.

Два лаконичных шедевра пушкинской любовной лирики, написанные в одном и том же 1829 г., являют пример поразительного разнообразия в рамках не менее поразительного единства.

167

Логически — и в большинстве других языков — это простое одинарное отрицание: Nothing torments my despair… Другое дело, что отрицалось в 6-й строке нечто отрицательное (мучения и тревога), в свою очередь, направленное на отрицание отрицательного состояния (унынья), чем структурно готовилось финальное отрицание отрицания.

168

Впервые: Звезда. 2013. № 2. С. 223–234.

За замечания я благодарен Михаилу Безродному, Н. А. Богомолову, А. С. Немзеру, Ладе Пановой, Олегу Проскурину и Ф. Б. Успенскому.

169

Ср. школьный акростих, совмещающий анальность, цветы и игру с запахом: Жасмин хорошенький цветочек, Он пахнет очень хорошо. Понюхай-ка его, дружочек, А рвать не надобно его!

Об истории слова незабудки в русском языке и о его позитивных поэтических коннотациях см.: Виноградов 1994.

170

См.: Прутков 1965: 426; цитаты далее (без постраничных ссылок) — по этому изданию.

171

О сознательности игры с деепричастиями свидетельствуют и другие устарелые их употребления:

— И прямо, кажется, к предмету я отнесся; И, поэтичнее его развить хотев… («Безвыходное положение»).

— Призванью своему по гроб не изменя… («К Толпе»).

— Некогда маршал де Басомпьер, задумав угостить в будущий четверток ближайших сродников своих, кухарь сего вельможи пришел от того в немалую мыслей расстройку («Лучшее средство в таком случае»; «Гисторические материалы»).

— Две молодые Италийские благородные девки, в зелени на прекрасной долине сидевши, помимо их проходил седой, но непомерно прыткий старик («Ответ одного италийского старца», Там же).