Была палата битком набитаЛюдьми, но я тосковал,Пока иностранца Аллана СмитаНе было в головах.Койки стояли, подушка в подушку.Но каждый страдал как мог…Мы поправлялись, ели ватрушки,Резались в домино.Но… вверх пошла кривая температур.Подпрыгивая донельзя.Доктор был хмур, и вечер был хмур,И нервничал строгий Цельсий…Палата дралась не на жизнь, а на смертьЗа воздух, за солнце, за росы…Люди ворочались в полутьме,Сгорблены и раскосы…А ночь по окну плыла и плыла,В далекую степь звала.Луна на одеялах ткала,И бредил больной Аллан.II— Трубите, оркестры! Война!В полках аресты: — Где агитатор?!Над Чикаго луна, как глаз у быка,Лизнувшего кровь собрата.Фронт… Месяцами в грязной дыре.Блиндажный озноб и жар.Я хотел, мой друг, тогда умереть,Отдыхать и лежать, лежать.Мать надеялась: — Может, воротится?Молилась, и я шагал.Пришел. Но ныла в хвостах безработица,Как раненая нога.Мама! Я не отчаялся, нет!Не плачьте, я вас не виню.Я кончил проклятый университет,Чтоб сесть на Седьмой авеню.Три года с бурчаньем в желудке стареть,За день добыв бутерброд!Я снова хотел, мой друг, умереть,Скитаясь у бирж и ворот.О, как хотел я таскать тюки,Слоняясь по пристаням!..Но мне не везло: друзья из рекиВытащили меня.— Где это было? Зима. Постойте.Буран. А руки висели, как грабли.Меня подобрал инженер в Детройте,Думал, что я избит и ограблен.Он не ошибся! Я бился в ворота,Ограбленный самой богатой страной!…Русская леди ходила за мной…Русский механик дал мне работу…Он отстоял мою пару рук,По ним не прошлось острие ножа.Я не хочу умирать, мой друг!Я не могу лежать!Уже от росы отпотело стекло,Туман одевал этажи…Палата седела от стонов и слов,Палата дралась за жизнь.III