Куда он делся, номер телефона?Табак в карманах. Рифмы. Адреса.А в городе твоем, чужом и сонном,Я был проездом — полтора часа.Сперва метнулся к справочной. Закрыта! Снял трубку автомата. Но куда?А ночь кругом — как черная вода. Платформа. Сквер. Листва дождем умыта.Так. Значит, пять. Потом, как будто, двойка.А дальше что? По-видимому, три?Не три, а семь... Начало вышло бойко.А две последних цифры — хоть умри!С ума сойти! А ты ведь рядом! Рядом! Твоим дыханьем ветер напоен...И вот гремит отчаянной руладой По городу нахальный телефон.Мне было стыдно голосов суровых, Встревоженных, приветливых, чужих,Всех этих Николаевых, Петровых, Пашкевичей, Благих, Соковниных.Как я просил прощения у них!Как объяснял, выспрашивал и снова На медяки разменивал рубли.Еще тебе не вымолвив ни слова,Я говорил им о своей любви...Да, я нашел тебя. И ты успела.И ты сказала: «Милый!» Как во сне...Я стал впервые этой ночью смелым: Полгорода сочувствовало мне!
1955
ВЫХОДНОЙ
Из цикла «Рабочий поселок»
Человек гоняет голубей,Плещет факелом кепчонка на шесте.Даже небо стало как-то голубей От пушистых этих пятен в высоте.Сизый турман кувыркается сперва,А затем плывет в спокойном вираже...И в глазах у человека — синева,Синева у человека на душе.Он и сам как будто тянется в полет, Раздувая эту стаю, как костер,Он свистит себе, а кажется — поет,Всей улыбкой запрокинувшись в простор!Ну а в будни человеку сорок лет,Он в литейке дышит газовым дымком, Возле самой проходной его портрет — Переизбран этой осенью в цехком.Пусть кричат ему дружки издалека: «Петр Васильич, а не выпить ли пивка!»И шумит жена (жена всегда права!): «Петр Васильич, не допилены дрова!»Отмахнется он досадливо: «Потом!»С невеликой высоты дровяника...Все мальчишки с широко открытым ртом Обожающе глядят на чудака.Да и взрослые дивятся красоте, Ненароком заглядевшись в голубень.Не мешайте! Плещет факел на шесте — Человек гоняет голубей.