Поезд М

– Я понял, – торжественно сказал он.

– Я буду скучать по вам обоим, – сказала я.

В тот вечер я поставила чашку и токкури на тумбочку у кровати. В них еще оставались капли саке, и я не стала их ополаскивать.

Проснулась я с легким похмельем. Приняла холодный душ и стала пробираться по лабиринту эскалаторов, которые так никуда меня и не привели. Чего мне действительно хотелось, так это кофе. Поискав, нашла экспресс-кофейню: кофе с мини-круассанами стоил девятьсот иен. За соседним столиком, сидя ко мне лицом, мужчина за тридцать, в деловом костюме, галстуке и белой рубашке, работал на своем лэптопе. Я обратила внимание на его костюм из ткани в особую, почти незаметную полоску: вроде бы неброско, но смотрится вызывающе инаково. По его поведению чувствовалось, что он на голову выше типичных бизнесменов. Он поменял один лэптоп на другой, налил себе кофе, продолжил работу. Меня умилили его невозмутимая, но не примитивная сосредоточенность, бороздки света на его гладком лбу. Он был красив, чем-то похож на молодого Мисиму, его внешность повествовала обиняками о верности внешним приличиям, безмолвных изменах и нравственной непреклонности. Я смотрела, как мимо шли люди. Время тоже шло. Я думала съездить одним днем на поезде в Киото, но предпочла пить кофе за столиком напротив этого тихого незнакомца.

В Киото я так и не поехала. Напоследок еще раз прогулялась, спрашивая себя: “А что случится, если на улице я вдруг повстречаюсь с Мураками?” Но, честно говоря, в Токио я не ощутила ничего, связанного с Мураками, и не стала разыскивать дом Мияваки, хотя оказалась всего в нескольких милях от квартала, где он должен находиться. Я была настолько одержима мертвыми, что пренебрегла контактом с вымышленным миром.

Мураками все равно здесь нет, подумала я. Скорее всего, он в каком-то другом месте, в полной изоляции внутри космического спускаемого аппарата посреди лавандового поля, кропотливо кует слова.

В тот вечер я поужинала одна. Трапеза была изящная: морские ушки, над которыми струился пар, лапша соба, сваренная на зеленом чае, теплый чай. Распечатала подарок Юки. Коробка цвета кораллов, завернутая в плотную бумагу цвета морской пены. На бледной бумаге лежали завитушки лапши соба из префектуры Нагано. Расположились в этой продолговатой коробке, словно несколько ниток жемчуга. Под конец я занялась своими снимками. Разложила их на постели. Большая часть отправилась в стопку “просто на память”, но фотографии подставки для благовоний на могиле Акутагавы кое-чего стоят – вернусь домой не с пустыми руками. Я ненадолго встала, постояла у окна, глядя вниз на огни Сибуи и вдаль, на гору Фудзи. Потом открыла небольшой кувшинчик с саке.

– Салютую вам, Акутагава, салютую вам, Дадзай, – сказала я и осушила чашку саке.

– Не тратьте свое время на нас, – словно бы сказали они, – мы всего лишь бродяги.

Я снова наполнила маленькую чашку и выпила.

– Все писатели – бродяги, – прошептала я. – Пусть однажды меня причислят к вам.

Демоны грозового воздуха

* * *

Домой я добиралась в обратном направлении, через Лос-Анджелес, несколько дней прожила на Венис-Бич – это неподалеку от аэропорта. Сидела на камнях и смотрела на море, слушая пересекающуюся музыку – нестройный регги с революционным чувством гармонии, который доносился из нескольких бумбоксов сразу. Питалась рыбными такос, а кофе пила в кафе “Коллаж”, которое находится в одном квартале западнее променада в Венис-Бич. Носила одну и ту же одежду, чтобы лишний раз не заморачиваться. Закатав брюки повыше, бродила по мелководью. Было холодно, но мне нравилось ощущать соль на коже. Не открывала ни чемодан, ни компьютер – не могла себя заставить. Все, что требовалось для жизни, таскала с собой в черной хлопчатобумажной котомке. Спала под плеск волн, много времени проводила за чтением газет, подобранных на пляже.

Выпив последнюю чашку кофе в “Коллаже”, я отправилась в аэропорт, где и обнаружила, что мой багаж остался в отеле. В самолет села, не имея при себе ничего, кроме паспорта, белой авторучки, зубной щетки, дорожного тюбика зубной пасты “Веледа” и среднеформатного молескина. Ни одной книжки, читать нечего, а развлечения на борту, хотя рейс длился пять часов, не предусматривались. Я моментально почувствовала себя в западне. Полистала журнал авиакомпании: в нем описывалась верхняя десятка горнолыжных курортов, потом придумала себе занятие: обводить на двойном развороте с картой Европы и Скандинавии названия всех мест, где я побывала.