Поездка к Солнцу

— Богам. В дацане богов много. Большой каменный дом стоит. Богов в нём много. Богам много баранины надо. Много мёду надо. Денег надо. У старой Долсон всё есть. Кладовщик ругается. Трудодней много. Хлеба дали, двадцать баранов дали. Куда старой Долсон девать? Сын Арсен не берёт, богам отдавать надо. Поедешь со мной?

— Куда? — спросил Андрейка.

— В дацан поедем.

— А что там делать?

— Богам помолимся. Глаза мои аршаном лечить будем. Шибко хороший аршан. Глазам помогает. Все болезни лечит.

Андрейка сразу встрепенулся:

— Веру Андреевну лечить будем?

— Нельзя. — Бабушка тяжело вздохнула. — Учительница бурятским богам не верит, в дацан не поедет. Беда жалко Веру.

— Жалко! — подтвердил и Андрейка. Но сразу оживился: — А ты попроси аршана. Мы в котелке Вере Андреевне привезём.

— Всё знаешь! — довольно сказала бабушка. — Бадму попросим. Аршан привезём. Веру лечить будем.

Вдруг Андрейка насторожился. Издалека раздавалось: «Ку-ку! Ку-ку!..» Бабушка Долсон тоже прислушалась.

— Э, товарищ Кукушко тебя зовёт.

Андрейка выскочил из юрты и сразу увидел маму Сэсык и ветеринара. Они не спеша шли к юртам, и Андрейка отчётливо слышал весёлое: «Ку-ку! Ку-ку!..» Только тут Андрейка вспомнил всё о Лебеде-Лебеди-не и сорвался с места. Он побежал навстречу матери и дяде Куку, но позади себя услышал Няньку. Андрейка оглянулся: он велел ей караулить юрту, а она бежит с бичом в зубах.

— Н-но! — грозно прикрикнул Андрейка. — Иди на место!

И Нянька пошла. Виновато опустив голову, она вернулась к дверям юрты.

Совсем разбаловалась Нянька без Андрейки. Но ничего, он её научит.

— Ну что, дружочек? — сказал дядя Куку, когда Андрейка поравнялся с ним. — Ты уж, наверное, успел много дел сделать, а мы всё возились с твоим лебедем.

Андрейка тяжело дышал. Да и нога у него вдруг заболела. С тех пор как он сломал ногу на льду, она часто болела, и бегать он теперь уже не мог.

— И ты тоже хромаешь, — сказал участливо дядя Куку. — Это всё после неудачного катания на коньках? Теперь вас тут два инвалида будет — лебедь и ты.

Бабушка Долсон тоже шла им навстречу.

— Сайн, товарищ Кукушко! — приветствовала она ветеринара. — Однако, вылечил ты лебедя, нет ли? — спросила она по-русски.

— Сайн, Долсон Доржиевна! — ответил Кукушке и пожал ей руку. — Я хоть и давно лечу разную скотину и птицу, но не всё сразу вылечишь. Вот, смотрите, что у него в крыле было. — И с этими словами он протянул бабушке Долсон что-то в марле.

Бабушка трясущимися руками развернула марлю и скорбно закачала головой. Андрейке видны были на марле пятна крови.

— Какой-то подлец самодельной картечью стреляет, — сказал Кукушко. — Видите, тут рубленый кусочек свинца и бронзовый шарик. Только никак не пойму, что это такое.

— Ай-я-я! — Бабушка качала головой и вытирала рукой слезящиеся глаза. — Худой человек стрелял!

— Да уж куда хуже, — пробасил ветеринар. — Такая птица красивая, прямо царь-птица! Не знаю, сможет ли она теперь летать…

— Худой человек! — повторила бабушка.

Поздно вечером отец пригнал отару. Он ни за что не согласился отпустить Кукушко и оставил его ночевать. На такой случай в юрте была раскладная кровать.

Бабушка Долсон объявила, что забирает Андрейку в свою юрту. Отец сам перенёс Андрейкину кровать и постель.

Ветеринар сидел около маленького столика на скамейке, мама Сэсык всё уговаривала его:

— Всегда мало ешь, товарищ Кукушко. Хворый ты, что ли?

— Здоровый, здоровый! — смеялся ветеринар. — А вот к вам в юрту попадёшь и заболеешь. Ведь у вас если меньше барана съел, всё мало считается.

— Ешь, ешь, не обижай хозяйку! — сказал отец.

— Ешь, дядя Куку! — попросил Андрейка и затолкал себе в рот большой кусок баранины.

— Ну что с тобой поделаешь, дружочек, — расхохотался ветеринар, — мне от тебя отставать никак нельзя!

Когда кончили ужинать, отец взял у ветеринара марлю и, поднеся её к лампе, долго рассматривал и вертел в пальцах кусочек свинца и медный шарик. Андрейке тоже хотелось подержать их в руках, но отец не заметил этого.

— Вот что, Альберт Изосимович, — сказал отец, — ты оставь их мне. На память оставь. Я искать буду, кто это бьёт у нас в степи лебедей. — Отец почему-то посмотрел На бабушку Долсон, которая уже поднялась из-за стола и стояла у двери юрты. — Мать, ты видела — я с фронта привёз пули, осколки привёз? Мне доктор в госпитале дал. Сказал: «Храни, товарищ Нимаев, может, найдёшь, кто стрелял в тебя». Война большая. Разве найдёшь? А тут степь, тут я хозяин. Я найду. Тут, мать, я найду.

— Найди, Арсалан! — сказала бабушка Долсон.

Она очень редко звала отца этим именем.

— Такого человека судить надо. Правда, мать?

— Судить надо, Арсалан, — согласилась бабушка Долсон.

— Это худой человек. Волк! — сказал отец.

— Худой человек, — согласилась бабушка.

Она подошла к Андрейке, взяла его за руку и пошла из юрты. Около самых дверей она обернулась и сказала:

— Найди его, Арсалан. Сама судить буду.

Андрейка едет в дацан

Лебедь-Лебедин долго не брал пищи и не пил воды. Жалко было смотреть на его крыло. Все перья посредине крыла дядя Куку выстриг, и была видна кожа, вымазанная йодом.