Поездка в Хиву

Сказав, что ему следовало раньше сообщить о необходимости отдыха, я отослал его спать. Он растянулся рядом с печью и тотчас же громко засопел.

Смотрителем оказался толстый добродушный старик с красными щеками и астматическим кашлем. Прежде он исполнял должность ветеринарного врача в одном казачьем полку, а потому услуги его были весьма востребованы среди жителей Орска. В разговоре о местных ценах он рассказал, что землю на этих пустошах можно купить по полтора рубля за десятину (2,7 акра); корова стоила 3 фунта 2 шиллинга; упитанная овца-двухлетка – 12 шиллингов; баранина и говядина – примерно пенни за фунт. Хорошую лошадь продавали за 3 соверена, верблюда за 7 фунтов 10 шиллингов, а пуд муки (40 фунтов) обходился в 1 шиллинг. Таковы были цены в Орске, но иногда, по его словам, продукты закупались гораздо дешевле, особенно если брать их напрямую у татар. Последние, правда, сильно пострадали недавно оттого, что скот их заразился паразитами, и хотя в порядке эксперимента животные получили прививки, согласно моему собеседнику, помогло это не вполне.

Киргизы вообще не очень доверяют врачам и ветеринарам. Убедить кочевников вакцинировать своих детей представляется весьма сложным делом; в результате население подвергается серьезным угрозам при распространении оспы. Если же не принимать во внимание подобные эпидемии, стоит признать, что местные кочевники – весьма здоровый народ. Отсутствие медицинского персонала, кажется, не очень влияет на продолжительность их жизни. Страдают они в основном от офтальмии, зимой причиняемой сверканием снега, а летом – жарой и пылью.

После Орска вступила в силу система проверки паспортов и подорожных, вследствие чего мои документы и сам я стали подвергаться тщательному досмотру; служащие на почтовых станциях весьма строго следили за тем, чтобы ни один проезжающий не миновал придирчивой инспекции.

В одном из таких мест, где проверка производилась особенно досконально, я не удержался и спросил у смотрителя, не случилось ли в округе какого-нибудь ужасного злодейства, поскольку выглядело все это так, будто он ищет преступника. «Нет, – сказал он. – Дело не в этом. Просто иностранцы здесь нежелательны, особенно англичане. На сей счет у нас имеются твердые распоряжения».

Стоимость проезда уменьшилась – вместо четырех копеек за лошадь тут брали по две с половиной; однако мы вскоре выяснили, что путешественник немного приобретал от этой скидки, так как возросшая цена подорожной почти полностью съедала ее. Я также узнал, что почтовый тракт здесь был отдан на откуп частным лицам, которые получали субсидию на содержание станций и отвечали в то же время за наличие лошадей для нужд пассажиров. Состояние проезжих пунктов оставляло желать лучшего: повсюду царила грязь, а диваны вызывали отвращение. Совершенно отсутствовали места, оборудованные для умывания. Складывается впечатление, что русским в путешествии не нужны ни вода, ни мыло, и чем меньше моются они в дороге – тем для них лучше.

Когда мы приехали в Карабутак, небольшой форт, построенный русскими в трехстах семнадцати милях от Орска, оказалось, что фортом его называют напрасно. Здешние укрепления вряд ли способны отразить натиск регулярной армии, хотя при нападении киргизских или татарских всадников любой численности его можно удерживать долгое время даже небольшим количеством стойких защитников.

В этом месте мне пришлось задержаться. Надвигалась снежная буря, и ветер уже завывал и посвистывал за стенами станционного домика, поднимая такие вихри, что лошади просто не могли тронуться с места. После того как ветер слегка утих, я попросил смотрителя запрячь в сани тройку лошадей. Однако конюшня оказалась пуста, и мы были вынуждены прождать несколько часов, пока не прибудут новые кони. Подобные задержки в дороге со мной случались нечасто, поскольку обычно смотрители твердо выполняли инструкции.

В прежние времена даже в европейской части России пассажиров иногда задерживали на станциях целыми днями в ожидании лошадей, а смотрители нисколько не беспокоились о проезжающих, если среди них не оказывалось вдруг офицера. Я слышал историю про одного француза, который довольно долго просидел на почтовой станции, не в силах убедить смотрителя предоставить ему транспорт, и в итоге был крайне удивлен поведением русского армейского капитана. Этот последний тоже потребовал свежую упряжку, но получил отказ. Ничуть не смутившись, офицер взял у своего ямщика кнут и выпорол станционного чиновника, после чего лошади для него на конюшне немедленно нашлись.

Француз ухватился за эту идею и с помощью дорожной трости последовал примеру капитана, сочтя его метод самым необычным открытием в своем путешествии по России.