Поездом к океану

Паренек продолжал верещать. Если бы его пристрелили – остальные присмирели бы.

Неожиданно среди клекота чертовой вьетнамской речи Анри различил отчетливое «Ван Тай». И не раз, чтобы подумать, будто ему кажется, но несколько. Парнишка повторял и повторял одну и ту же фразу на все лады, и Юбер, в конце концов, рванул к ним.

- Дюбуа, Шерро, отставить! Что он говорит? Озьер!

Мальчик отчаянно сверкал глазами и с хрипотцой что-то высказывал, теперь обращаясь к своим, которые принялись его увещевать и гневно требовать свое. Мужчины сотрясали кулаками, женщины продолжали выть.

- Он согласен сотрудничать, - выдал метис, оказавшийся рядом. – Он согласен нас провести к Ван Таю. А они вот... возражают.

- Заткните их! Слышите? Кольвен! – заорал Юбер и обернулся, глядя за спину, к капралу, закончившему возню с домом, который оставалось только поджечь. – Кольвен, мне надо, чтобы они замолчали – спалите к черту эту проклятую лачугу!

Капрал кивнул, чиркнул спичкой, бросил ту в солому и отбежал прочь. Пламя занималось прямо на глазах, много времени не потребовалось, чтобы добротный деревянный дом начал превращаться в ничто. Люди заохали, глядя на происходящее, и так же странно затихли. Потянуло гарью. Столько всего происходило за такое короткое время, что блеск безумия вместе с огнем отражался в их искаженных одинаковых лицах. Юбер же смотрел в лицо парнишки. Другие его не интересовали.

- Спросите у него, знает ли он, где Ван Тай, - потребовал Анри. – Правда ли проведет.

Озьер кивнул и принялся переводить. Мальчик слушал. Потом горячо заговорил, обращаясь к метису, будто бы только тому доверял из всех. Впрочем, что удивительного? Чувствовал своего, пусть и наполовину. Иллюзия, которой оставалось довольствоваться. Это ведь неправильно, когда «свой» направляет на тебя дуло автомата.

Сколько ему? Как той женщине, которую они встретили первой на въезде? Пятнадцать? Двадцать? Никак не определишь. Он невысокий, худой, чумазый. В коротких штанах и тканой серой рубахе. У него нервно дергается щека, а он сам сжат в напряженный комок и... совсем не испуган.

- Он говорит, - начал переводить Себастьян, - что ему известно, где может быть Ван Тай, но поручиться, что тот не сменил место, он не может. Он согласен нам помочь, только если мы оставим деревню в покое и не станем жечь их дома. Если нет, то можем его пристрелить – он ничего не скажет.

Юбер мрачно усмехнулся. И спросил:

- Где мне взять уверенность, что он не лжет и что не заведет нас в джунглях в ловушку?

Озьер повторил вопрос по-вьетнамски. Мальчишка рассмеялся и ответил. Резко и зло, что не вязалось с его смехом.

- Его отец ушел с Ван Таем и коммунистами несколько месяцев назад и оставил их с матерью. Мать убили в доме старейшины в тот день, когда здесь были французы. Она там прислуживала. Ему незачем лгать – он хочет спасти свою деревню.

- Это на севере? В горах?

- Да, он говорит, что там.

Юбер кивнул. Приблизился к парню и внимательно посмотрел в его глаза. Он мало чему верил на свете, и сейчас не верил. Но вместе с тем – а что еще ему оставалось? Когда нет ни единого шанса – станешь цепляться и за призрачный. Он не так далеко ушел от этого мальчишки, который доверился только одетому во французскую военную форму метису.

- Скажите ему, что я согласен, - безо всякого воодушевления велел Анри. – Шерро, заводите людей в дома. Выставьте конвой. Если кто вздумает попытаться сбежать – открывайте огонь. В полночь сме́нитесь. Спать и есть по очереди. Кастан, свяжитесь со штабом, сообщите, что мы просим подкрепления. Пока будем гулять в горах, здесь все под арестом. Выдвинемся, когда из Тхайнгуена пришлют еще отряд, который останется нам на смену. И еще. Скажите ему, - Юбер кивнул на вьетнамца, - скажите, что теперь, если он вздумает обмануть нас, мы спалим их чертовы хижины прямо вместе с людьми. Мы их не выпустим, а сожжем всех разом. Больше никто церемониться не станет, это ясно? Исполнять!

Солдаты долго ждать не заставили, принявшись загонять крестьян по их домам.

Остаток вечера и ночь были тяжелыми. Вконец осатанев, Юбер так и не заснул, сидя в машине, тогда как ребята разбили палаточный городок, в котором, согласно приказу, спали по очереди, сменяя друг друга на постах.

Отряд из Тхайнгуена добрался до них лишь к концу следующего дня. Все это время пленных из хижин не выпускали, не позволяя даже выходить на работу на чайной плантации. Паренька, вызвавшегося проводником, содержали отдельно от вьетнамцев, в палатке с французами, и строго охраняли, опасаясь, чтобы до него не добрались свои же. Но инцидентов не случилось.

Когда пришло подкрепление, Юбер хоть ненадолго перевел дыхание – его ожидание в очередной раз сменилось действиями, пусть он и не знал, к чему они его приведут. Сидеть на месте и не понимать, что случится дальше, сил не хватало. Делать хоть что-нибудь – уже благословение.

Они вновь двинулись в путь. Теперь уже в горы, понимая, что за любым поворотом тропы, по которой они шагали, надеясь добраться до севера, их может подстерегать засада.