Это и есть судьба? Кто мне подтвердит?Смотреть на дождь сквозь перевернутые литеры,на стену с пятнами, похожими на лица знаменитостей,на крыши автобусов, сверкающих, как рыбы,на тоску, пропитанную автосиренами.Ни неба,ни горизонта.Только большой стол, общий для всехи стул,вращающийся, когда я хочу исчезнуть.Странно, что где-то у кого-то есть время грустить;здесь всегда слышатся звонок, телефон, прикази, конечно, запрещается плакать над бумагами,потому что нехорошо, когда расплываются чернила.
С, Гусман де Рохас. «Материнство». XX в.
Стуча на машинке
Монтевидео пятнадцатое ноябрятысяча девятьсот пятьдесят пятого годав детствеМонтевидео был зеленымсовершенно зелеными по нему ходили трамваитеперь я настоящий сеньорно тогда у меня была толстая книгакоторую я мог читать по двадцати пяти сантиметров за ночьи после чтения ночь сгущаласьи я пытался думатькак это такне бытьпадать камнем в колодецУведомляем Вас что сего числамы перевели с Вашего счетаКто это ах да это мамаприближаясь включала свет не пугайсягасила его прежде чем я засыпалТриста двадцать песофирме Менендес и Соларии мне снились тени огромные словно конии слоны и человекообразные чудищачто было все же лучшечем думать захлебываясь от ужасаВ соответствии с нашими правиламиседьмого числа текущего месяцаБыл таким непохожим был зеленымсовершенно зелеными по нему ходили трамваии какое счастье иметь форточкучувствовать себя хозяиномидущей вниз улицызагадыватькакой номер стоит на дверяхи держать пари с самим собойна жесточайших условияхПросим незамедлительно уведомить о врученииЕсли кончал в тринадцать или в семнадцатьшел в кино — посмеяться или поумиратьЧтобы мы смоглизафиксировать это на вашем текущем счетеБыл совершенно зелеными по нему ходили трамваиПраво с аллеями и палой листвоюс запахом эвкалиптов и ранним утромПриветствуем Вас с глубоким уважениемНо с той поры прошли годы и кто знает кто знает
Удар пришелся точно — прямо в душу,внезапный и слепящий, словно солнце,недвижное, кровавое, немое, —и негде скрыться, некуда уйтиот яростного света. Я б хотелауснуть, оставить вещи, позабытьбагаж и развернуть, как простыню,дорогу без конца. Но я держусь.Я научусь смотреть не щурясь в пламя.Попробуй-ка сорви цветок-огонь.Наверное, ресницы я спалилаи радость и спалила все в себедо самого нутра. Ну что же, дайте мнезолу никчемно прожитого лета,его венок, сухой и облетевший,дар телу, обреченному любви.