Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

Не довольно ли нам пререкаться,
не пора ли предаться любви?
Чем старинней наивность романса,
тем живее его соловьи.

То ль в расцвете судьбы, то ль на склоне,

что я знаю про век и про дни?
Отвори мне калитку в былое
и былым мое время продли.

Наше «ныне» нас нежит и рушит,

но туманы сирени висят
и в мантилье из сумрачных кружев
кто-то вечно спускается в сад.

Как влюблён он, и нежен, и статен.

О, накинь, отвори, поспеши.
Можно всё расточить и растратить,
но любви не отнять у души.

Отражен иль исторгнут роялем

свет луны — это тайна для глаз.
Но поющий всегда отворяет
то, что было закрыто для нас.

Сколь старинны, а не постарели

звуки пенья и липы аллей.
Отвори! Помяни поскорее
ту накидку и слезы пролей.

Блик рассвета касается лика.

Мне спасительны песни твои.
И куда б ни вела та калитка —
подари! не томи! отвори!

3

Из высшего мрака, из вечности грозной
кто смотрит так пристально вниз?
Дитя! Не тянися весною за розой!
Дитя! Ни за чем не гонись!

Вовек не тянись! Но зимою и летом

пред всем, что увидишь, склонись.
Земными цветами, заоблачным светом
воздастся тебе. Не тянись!

Что можно добыть — всё пустое, всё мелочь.

Безмерно — что можно отдать.
Отдай все цветы. Всё отдай, что имеешь.
Ликуй, отдавая опять.

Пусть тянутся алые розы за нами,

фиалки к ногам упадут.
Дары нас настигнут, как песенка Нани,
что выпорхнет вскоре из уст!

4

Дали жизни, прекрасно короткой,
и еще, чтоб не вовсе ушли,
дали душу и голос, который
равен смыслу и свету души.

И, пока небеса не отняли то,

что дали, — сама расточу.
Эта песнь посвящается Нани.
Это — песнь, если я захочу.

Мне неведомо: может быть, скоро

разминёмся. Но если хоть миг
мне остался, то всё ж для экспромта
он достаточно долог и тих.

Предадимся любви и влеченью —

взять на время и на времена
голос Нани: серебряный с чернью,
мрачно-алый, как старость вина.

О, нажива: прожить и потратить,

песни петь, словно перстни ронять.
Труд поющего горла — подарок.
Нам осталась забота: принять.

Зорок свет небосвода над нами.

Тень грядущего — в бледности лиц.
Но какая свобода, о Нани, —
обольщать, обожать и шалить.

Так наш дух к расточительству жаден:

мы возносимся, падая ниц,
чтоб взглянуть на певца с обожаньем
и к ногам его лоб уронить.

1978

«То снился он тебе, а ныне ты — ему…»

Мне Тифлис горбатый снится…[285]

Осип Мандельштам[286]