Поэзия народов СССР XIX – начала XX века

Советская переводческая школа, особенно ее первое и второе поколение, связанное с именами В. Брюсова, А. Блока, Б. Пастернака, Н. Тихонова, Н. Заболоцкого, А. Ахматовой, С. Липкина, А. Тарковского, М. Петровых, Н. Гребнева, А. Межирова, создала непреходящие ценности переводческого искусства, навсегда вошедшие в нашу духовную жизнь. Благодаря их усилиям грузинские, армянские, таджикские, азербайджанские, узбекские, латышские, литовские поэты давно и прекрасно звучат на русском языке. При всем том наши переводчики открывают все новые, ранее нам неведомые, пласты поэтического наследия народов нашей страны. Мы открыли для себя великолепных дагестанских лириков, обогатилось паше представление о прошлом белорусской поэзии, но, может быть, самое волнующее открытие — это по-новому прочтенное огромное художественное наследие народов Средней Азии, которое еще недавно связывалось только с фольклорно-акынской традицией, в то время как сейчас мы видим в ней преобладание личностного поэтического искусства.

Мы постарались эти открытия представить более или менее полно, сознавая в то же время, что объять все невозможно, что главная задача книги — дать общее представление о единстве и многообразии литературного процесса XIX — начала XX века, которое позволит, мы надеемся, более целенаправленно знакомиться затем с творчеством выдающихся творцов.

Открытие прошлого, интерес к художественному наследию народов есть результат социалистического образа жизни и сознания. В той мере, в какой книга служит этой великой цели, она оправдывает свое скромное предназначение.

Л. Арутюнов

Поэзия народов СССР XIX — начала XX века

Из украинских поэтов

Петро Гулак-Артемовский (1790–1865)

^{1}

Любаша Перевод Н. Ушакова

Любаша славная, так делать не годится.
Терзаешь для чего ты сердце казаку?..
Ты — будто козочка: под маленьким копытцем
Сухому зашуршать достаточно листку —
И уж она от страха еле дышит.
Лишь ящерицы бег, лишь дятла стук заслышит —
Родную ищет мать и, трепеща, бежит.
Любаша славная, а что тебя страшит?..
Лишь покажусь — дрожишь, обоих нас пугаешь!..
Лишь подойду, а ты тотчас же убегаешь!..
Я не литовский зверь, не пчеловод-медведь:
Нет мысли у меня обманывать, лукавить,
Тобою не хочу и так и сяк вертеть,
Тебя не думаю, красавица, ославить!..
Но девушке пора о девичьем вздыхать.
На ветке ягоде не весь свой век томиться,
Не век при матери теленочку гулять…
Расстаться с ней пора, с ней — время распроститься!..

1856

Левко Боровиковский (1806–1889)

^{2}

Рыбаки Перевод Л. Вышеславского

После бури девчоночка
В Дону воду брала:
«Чье весельце здесь волнами
К берегу примчало?
Не того ли удалого,
С которым гуляла,
Которого до рассвета
Жарко целовала?»
Плывет челнок, но недолго
Плыть ему, как видно,
На челне том одиноком
Рыбака не видно.
Буйный ветер, как бывало,
Над рекой играет,
По-над Доном черный ворон
Каркает, вещает:
«Ой, оставил горемычный
Челнок и весельце,
Утопил он в глуби Дона
Горячее сердце.
Утопил он свое сердце
В пучине глубокой
И сказал: плыви, челнок мой,
К милой черноокой!
Пусть же мне мой челн рыбачий
Вместо гроба будет,
И весло, как крест могильный,
Мне поставят люди!»

Суд Перевод В. Потаповой