Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет

Прости меня, твоего рядового,
Самую малую часть твою.
Прости за то, что я не умер
Смертью солдата в жарком бою.

Кто посмеет сказать, что я тебя предал?

Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?
Волхов — свидетель: я не струсил,
Пылинку жизни моей не берег.

В содрогающемся под бомбами,

Обреченном на гибель кольце,
Видя раны и смерть товарищей,
Я не изменился в лице.

Слезинки не выронил, понимая:

Дороги отрезаны. Слышал я:
Беспощадная смерть считала
Секунды моего бытия.

Я не ждал ни спасенья, ни чуда,

К смерти взывал: «Приди! Добей!..»
Просил: «Избавь от жестокого рабства!..»
Молил медлительную: «Скорей!..»

Не я ли писал спутнику жизни:

«Не беспокойся, — писал, — жена.
Последняя капля крови капнет —
На клятве моей не будет пятна».

Не я ли стихом присягал и клялся,

Идя на кровавую войну:
«Смерть улыбку мою увидит,
Когда последним дыханьем вздохну».

О том, что твоя любовь, подруга,

Смертный огонь гасила во мне,
Что Родину и тебя люблю я,
Кровью моей напишу на земле.

Еще о том, что буду спокоен,

Если за Родину смерть приму.
Живой водой эта клятва будет
Сердцу смолкающему моему.

Судьба посмеялась надо мной:

Смерть обошла — прошла стороной.
Последний миг — и выстрела нет!
Мне изменил
                   мой пистолет...

Скорпион убивает себя жалом,

Орел разбивается о скалу.
Разве орлом я не был, чтобы
Умереть, как подобает орлу?

Поверь мне, Родина, был орлом я, —

Горела во мне орлиная страсть!
Уж я и крылья сложил, готовый
Камнем в бездну смерти упасть.

Что делать?

                  Отказался от слова,
От последнего слова друг-пистолет.
Враг мне сковал полумертвые руки,
Пыль занесла мой кровавый след...

...Я вижу зарю над колючим забором.

Я жив и поэзия не умерла:
Пламенем ненависти исходит
Раненое сердце орла.

Вновь заря над колючим забором,

Будто подняли знамя друзья!
Кровавой ненавистью рдеет
Душа полоненная моя!
1942

АЛЕКСАНДР АРТЕМОВ [18]

КОРАБЛИ УХОДЯТ В МОРЕ