Роса еще дремала на лафете, когда под громом дрогнул Измаил. Трубач полка — у штаба — на рассветев холодный горн тревогу затрубил. Набата звук,кинжальный, резкий, плотный, летел к Одессе, за Троянов Вал,как будто он не гарнизон пехотный, а всю Россию к бою поднимал!1941
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Усталая,но гордая осанка.И узелок дорожный за спиной. Гадала мне гречанка-сербиянка в Саратове на пристани речной. Позвякивали бедные мониста на запыленном рубище ее.Она лгала.Но выходило чисто, я слушал про свое житье-бытье.И делал вид, что понимаю много хотя она мне верила с трудом.Тут было все: и дальняя дорога, и беспокойство, и казенный дом, тут были встречи, слезы и свиданья, и радости,и горечь женских мук,— все,без чего немыслимо гаданье в такие дни на пристанях разлук.Во всем я видел правды очень мало. Что слезы — ложь, что встречи — соврала, а то, что буду жив,— она узнала,и что домой вернусь,— права была.Осень 1941 г.Саратов
МАТЕРИНСКИЕ СЛЕЗЫ
Матери моей Федосье ДмитриевнеКак подули железные ветры Берлина, как вскипели над Русью военные грозы! Провожала московская женщина сына... Материнские слезы, материнские слезы!..Сорок первый — кровавое, знойное лето.Сорок третий — атаки в снега и морозы. Письмецо долгожданное из лазарета... Материнские слезы, материнские слезы!..Сорок пятый — за Вислу идет расставанье, землю прусскую русские рвут бомбовозы.А в России не гаснет огонек ожиданья — материнские слезы, материнские слезы!..Пятый снег закружился, завьюжил дорогу над костями врага у можайской березы. Сын седой возвратился к родному порогу... Материнские слезы, материнские слезы!..1945
ДОЛГ
Я не помню детской колыбели. Кажется:я просто утром встал и, накинув бурку из метели, по большой дороге зашагал.Как я мог пройти такие дали? Увеличь стократно все пути!Где я был?В газетах не писали.Где я шел?По звездам не найти.Только очень помнится,что где-топод Мадридом,непогодь кляня,у артиллерийского лафетавстал пушкарь, похожий на меня.А потом на Финском,в штурмовыеночи, под раскатами огня — (зимними глазами на Россию) — пал стрелок, похожий на меня.И еще я помню, помню внятно: над бессмертьем друга своего с ротою салютовал трикратно я,лицом похожий на него.Ангелы спасенья не витали надо мною на Большой войне:силы Родины меня питали,— талисман возмездья был при мне.Где сейчас я?Не ищи на карте...Только люди говорят, что я в Греции, в Чандуи в Джокьякарте в дьявола стреляю из ружья!Если верить людям, в их святуюпроповедь,то на любом ветрудо ста лет, наверно, проживу я,коль своею смертью не умру.1948