Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет

На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.

Как долго ты пишешь его, дорогая.

Окончишь и примешься вновь.
Зато я уверен: к переднему краю
Прорвется такая любовь!

...Давно мы из дома. Огни наших комнат

За дымом войны не видны.
Но тот, кого любят,
Но тот, кого помнят,
Как дома и в дыме войны!

Теплее на фронте от ласковых писем.

Читая, за каждой строкой
Любимую видишь
И Родину слышишь,
Как голос за тонкой стеной...

Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.

И время такое придет:
Останутся грусть и разлука за дверью,
А в дом только радость войдет.

И как-нибудь вечером вместе с тобою,

К плечу прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств, перечтем...
1942

СЕСТРА

Когда, упав на поле боя —
И не в стихах, а наяву,—
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,

Когда склонилась надо мною

Страданья моего сестра,—
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.

Меня как будто оросили

Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..
1943

ЯРОСЛАВ СМЕЛЯКОВ

ЗЕМЛЯ

Тихо прожил я жизнь человечью,
ни бурана, ни шторма не знал,
по волнам океана не плавал,
в облаках и во сне не летал.

Но зато, словно юность вторую,

полюбил я в просторном краю
эту черную землю сырую,
эту милую землю мою.

Для нее ничего не жалея,

я лишался покоя и сна,
стали руки большие темнее,
но зато посветлела она.

Чтоб ее не кручинились кручи

и глядела она веселей,
я возил ее в тачке скрипучей,
так, как женщины возят детей.

Я себя признаю виноватым,

но прощенья не требую в том,
что ее подымал я лопатой
и валил на колени кайлом.

Ведь и сам я, от счастья бледнея,

зажимая гранату свою,
в полный рост поднимался над нею
и, простреленный, падал в бою.

Ты дала мне вершину и бездну,

подарила свою широту.
Стал я сильным, как терн, и железным —
даже окиси привкус во рту.

Даже жесткие эти морщины,

что на лбу и на щеках прошли,
как отцовские руки у сына,
по наследству я взял у земли.

Человек с голубыми глазами,

не стыжусь и не радуюсь я,
что осталась земля под ногтями
и под сердцем осталась земля.

Ты мне небом и волнами стала,

колыбель и последний приют...
Видно, значишь ты в жизни немало,
если жизнь за тебя отдают.
1945

СУДЬЯ