ПоэZия русского лета

Мы весной поднимаемся в полный рост,
Головами касаясь горячих звёзд.
И сражаемся снова с кромешной тьмой,
Чтобы птицы вернулись сквозь нас домой.

Чтобы солнце вставало в заветный час,

Чтоб вращалась, потомки, Земля для вас.
Чтобы траву обдували ветров винты,
Чтоб из наших шинелей росли цветы.

Мы теперь – земляника на тех холмах,

Мы – косые дожди и ручьи во рвах.
Наших писем обрывки, как те скворцы.
Мы – медовые травы в следах пыльцы.

Нас в болотах небес не один миллион.

И в кармане у каждого медальон.
Это зёрна весны.
Это горя край.
Сорок пятый
настырный пасхальный май.

Вася, Паша,

Серёжа, Егор, Рашид…
Среднерусской равнины пейзаж расшит
Нами, в землю упавшими на бегу…
В небеса мы завёрнуты,
как в фольгу.

Вам труднее, потомки, в засаде дней.

Наша битва с врагами была честней.
Мы закрасили кровью колосья ржи,
А на вас проливаются реки лжи.

Мы умели в атаке и песни петь,

Вас, как рыбу, теперь заманили в сеть.
И у нас на троих был один кисет,
Вам же «умники» в спины смеются вслед.

Нам в советской шинели являлся Бог,

Наши братские кладбища – как упрёк.
Вас почти что отрезали от корней!
Вам труднее, наши правнуки, вам трудней!

Мы носили за пазухой красный флаг,

Был у нас Талалихин,
Чуйков,
Ковпак!
И таких миллион ещё сыновей!
Вам труднее, прекрасные, вам трудней!

Произносим молитву мы нараспев:

«Пусть приедет последний из нас во Ржев,
Чтоб вспорхнули с полей журавли, трубя,
Чтоб, столетний, увидел он сам себя!

Молодым, неженатым, глядящим вверх,

В сорок третьем оставшимся здесь навек,
Чем-то красным закрашенный, как снегирь,
Написавшим невесте письмо в Сибирь».

Не кричите про Родину и любовь.

Сорок пятый когда-нибудь будет вновь.
С головы своей снимет планета шлем.
Вот и всё.
Дальше сами.
Спасибо всем.

Дмитрий Мельников

Кенотаф На Площади Победы

I

Я видел Гераклита – он спал на земле, он спал,
обняв рукой автомат, бряцающий, как кимвал,
Я видел Гераклита – он спал на земле, ничей,
и ползал снег по нему наподобие белых вшей,
и мирная жизнь приходила к нему во сне;
война лежит в основе всего, но только не на войне.

Корни в земле пускающий, как женьшень,

Гераклит говорит, что сердце моё мишень,
Гераклит говорит, что сердце моё лишь цель…
для бессмертной любви, и оно превратится в цвель,
в дым, бетонный пролёт, ржавый чугунный прикид,
в мост и звезду над ним,
которая говорит.

II