Поэзия Серебряного века

Выступавший под этим псевдонимом поэт, прозаик и мемуарист Михаил Александрович Ковалев начал печатать стихи еще в студенческие годы, затем в футуристических изданиях Москвы и Петрограда, а также в различных журналах. Смесь декаданса и футуризма, “безалаберности”, “нервной интимности” (характеристики критиков 1910-х гг.) и грусти; резкие переходы от религиозного переживания, доходящего до экстаза и самобичевания, к эротизму отличают ранние произведения Ивнева.

После революции он занимался общественной работой: был секретарем наркома просвещения А. В. Луначарского, корреспондентом газеты “Известия ВЦИК”; активно выступал как пробольшевистский публицист. С 1920 – председатель Всероссийского союза поэтов. Творчество этих лет соединяет ярко выраженную политическую ангажированность с имажинистскими тенденциями (в 1919 и 1924 был председателем правления “Общества имажинистов”). В годы Отечественной войны работал в газете. Ивнев является автором многочисленных сборников стихов, а также рассказов, повестей, воспоминаний, эссе, беллетризованных мемуаров о литературной и общественной жизни 1910–1930 гг.

* * *

С каждым часом все ниже и ниже
Опускаюсь, падаю я.
Вот стою я, как клоун рыжий,
Изнемогающий от битья.

Захвачу я платочек рваный,

Заверну в него сухари,
И пойду пробивать туманы
И бродить до зари.

Подойдет старичок белый,

Припаду к мозольной руке,
Буду маяться день целый,
Томиться в тоске.

Он скажет: есть способ,

Я избавлю от тяжких пут,
Вот достал бы мне папиросу,
Без нее горько во рту.

Папиросу ему достану,

Он затянется, станет курить.
Словами лечить мою рану,
Душу мою лечить.

Но теперь печальна дорога

И не тяжек мой удел,
Я не смею тревожить Бога —
У Него много дел.

1912

* * *

Я надену колпак дурацкий
И пойду колесить по Руси,
Вдыхая запах кабацкий…
Будет в поле дождь моросить.

Будут ночи сырые, как баржи,

Затерявшиеся в реке.
Так идти бы все дальше. Даже
Забыть про хлеб в узелке.

Не услышу я хохот звонкий.

Ах! Как сладок шум веток и трав,
Будут выть голодные волки,
Всю добычу свою сожрав.

И корявой и страшной дорогой

Буду дальше идти и идти…
Много радостей сладких, много
Можно в горьком блужданье найти.

1914

* * *

Душу измученную и перепачканную,
Отвратительную, но родную мою,
Господь, укрепи своею подачкою,
Видишь: я на краю.

Может быть, завтра забуду о раскаянии,

Паясничая, как клоун из последнего кабака…
Все возмутительнее и необычайнее
Моя крестящаяся рука.

1914

Новгород

* * *

Не думай, друг, что лучшие плоды
Всегда сладки. Не так проста природа.
Прими же терпкий плод. Узнай, что есть сады,
Где хина иногда бывает лучше меда.

Не только сахарные груши хороши.

Возьми лимон, айву, кусты рябины.
Скажу по правде: горечь для души —
Немеркнущие краски для картины.

Пока есть в мире хоть один калека

И кто-то горько плачет в шалаше,
О, сможем ли назвать мы человеком
Того, кто горечи не чувствует в душе!

1915

Царское Село

* * *