Поэзия социалистических стран Европы

Вот так напиши. На бумаге простой
простыми чернилами: есть не давали.
Все умерли с голоду.Сколько их было?
Вот поле. На каждого сколько травы
приходится

? Так напиши: я не знаю.История смерть до нолей округляет.
Ведь тысяча и один – это тыща;
того одного – будто не было вовсе;
придуманный плод; колыбель без ребенка;
букварь, для кого неизвестно открытый;
растущий, кричащий, смеющийся воздух;
крыльцо – для сбегающей в сад пустоты;
то место в ряду, что никто не займет.
Мы по полю бродим, где все стало явью,
а он как подкупленный смолкнул свидетель.
На солнце. Зеленый. Недальний лесок.
Еда – древесина, питье – под корой:
рассматривай это виденье хоть сутки,
пока не ослепнешь. Над кронами – птица,
и тень сытных крыльев ложилась на губы,
и челюсти медленно приоткрывались,
и зуб ударялся о зуб.
Ночами сверкал меж созвездьями серп,
приснившийся хлеб в тишине пожиная.
Рука с почерневшей иконы являлась,
сжимавшая чашу пустую в ладони.
На вертеле проволоки колючей
торчал человек.

С землей на устах пели дивную песню,

как цель поразила война прямо в сердце.
Какая тут тишь, напиши.

Да.

БАЛЛАДА

Вот баллада об убитой,
что внезапно встала с кресла.

Вот баллада правды ради,

что записана в тетради.

При окне без занавески

и при лампе все случилось,
каждый видеть это мог.

И когда, захлопнув двери,

с лестницы сбежал убийца,
встала, как еще живая,
пробудившись в тишине.

Встала, головой качнула

и глазами, как из перстня,
поглядела по углам.

Не по воздуху летала -

стала медленно ступать
по скрипучим половицам.

А потом следы убийства

в печке жгла она спокойно:
кипу старых фотографий
и шнурки от башмаков.

Не задушенная вовсе,

не застреленная даже,
смерть она пережила.

Может жить обычной жизнью,

плакать от любой безделки
и кричать, перепугавшись,
если мышь бежит. Так много
есть забавных мелочей,
и подделать их нетрудно.

И она встает и ходит,

как встают и ходят все.

ЗА ВИНОМ