Поэзия вагантов

Сохранилось только в «Буране», под заглавием «Весна».

Вальтер Шатильонский

Песня о свидании

(«Declinante frigore…» Raby, p. 191)

Стихотворение № 17 из Сент-Омерского сборника стихов Вальтера Шатильонского, где оно открывает центральную группу его стихов любовного содержания. По схеме — пастораль, но героиня описана как знатная дама.

Пастораль

(«Estivali sub fervore…» СВ 79 (52))

В подлиннике концы всех строф связаны сквозной рифмой. Шуман допускает возможность, что конец стихотворения не сохранился.

Начало пасторали

(«Exiit diluculo…» СВ 90 (63))

В СВ только первые две строфы, третья — в другой мюнхенской рукописи; Шуман видит в ней попытку малоталантливого подражателя продолжить незавершенный буранский отрывок. Л. Гинзбург в своем переводе этого стихотворения добавил к нему концовку собственного сочинения. Стихотворение, тождественное по жанру с предыдущим, но разительно несхожее по стилю, простоватому и бесхитростному.

Жалобы девушки

(«Huc usque, me miseram!..» СВ 126 (88))

Сохранилось только в «Буране», где по явному недоразумению стихотворению предпослана начальная строфа:

Дни пришли весенние,
Птичье льется пение,
Все цветут растения, —
Эйя! —
Вся земля
Полна любви веселия!

Некоторые исследователи предлагали также считать интерполяцией одну из строф (например, последнюю), а остальной текст группировать в шестистишия.

Прение Флоры и Филлиды

(«Anni parte florida, celo puriore…» CB 92 (65))

Одна из самых популярных вагантских поэм вообще и на тему соперничества клирика и рыцаря в частности; сохранилась в 10 рукописях, не считая первого издания 1599 г., в котором авторство приписано некоему «Рурицию, полустихотворцу», и почти одновременно появившегося английского перевода (в приложении к «Овидиеву Пиру» Дж. Чапмена, 1595; автор перевода неизвестен). Есть основания думать, что именно это произведение было самым ранним из стихов на эту тему (первая половина XII в.?) и послужило образцом в латинской литературе для «Ремирмонского собора», а в новоязычной — для «Флорансы и Бланшефлоры» (середина XII в.), от которых пошли уже остальные версии. (Вальтер сообщает, между прочим, что существует и стихотворный дебат между клириком и рыцарем только в социальном плане, без привлечения мотива любовного соперничества, — к сожалению, еще не изданный.) Стихотворение изысканного ученого стиля, насыщенное античными реминисценциями; жанр его — от эклоги-дебата, тема его — от овидиевского соперничества поэта и воина (но у Овидия, напротив, поэт беден, а воин богат); «Нептунов мул» навеян Клавдианом, VII, 197 (о Нептуновых конях); вакхическая свита с Силеном описана, в конечном счете, по овидиевскому же образцу (напр., «Наука любви», I, 541–548), а связана с Амуром уже у Сидония Аполлинария («Эпиталамий Рурицию и Иберии»).

Риполльский аноним

Разговор влюбленных

(«Conqueror et doleo de te, mea dulcis amica…» Raby, p. 243)

Стихотворение № 25 из Риполльской рукописи (см. о ней статью, стр. 437). «Дебатом между овидиевским и куртуазным пониманием любви» остроумно называет это стихотворение Дронке. Форма его провинциально-архаична: гексаметры, зарифмованные парами, считались более примитивным стихом, чем леонины.

Стих об Амуре

(«Est Amor alatus puer et levis, est faretratus…» CB 154 (116 b))

Текст по Шуману; в обеих сохранившихся рукописях порядок строк спутан и есть пропуски. Вариация темы, идущей от античности (в частности от Овидия, «Любовные элегии», I, 10, 15 и «Наука любви», II, 19).

Стих благоговейный о любовном исцелении

(«Si linguis angelicis loquar et humanis…» СВ 77 (50))

Сохранилось только в «Буране», где следует — по формальному сходству или по эмоциональному контрасту? — непосредственно после «Храма Венеры» (см. выше, стр. 50). Один из лучших образцов куртуазного религиозно окрашенного стиля в вагантской поэзии; разбору этого стихотворения посвящен целый раздел в книге Дронке. Религиозная символика образа розы, составляющего центр стихотворения, общеизвестна.

Вечерняя песня

(«Dum Diane vitrea…» СВ 62 (37))