Поэзия вагантов

1. Для Сиона не смолчу я,[117]
Но о Риме петь хочу я
Слезно и воинственно,
Чтобы радость мир объяла,
Чтобы снова воссияла
В нашей церкви истина.

2. Ныне Рим повержен в прахе,

Царь вселенной в рабском страхе,
Багряница в клочиях;
Рим спасителем оставлен,
Обессилен, обесславлен, —
Видим мы воочию.

3. Был он миру господином,

А подобен стал пучинам,
Где ладьи расколоты,
Где, как Красс, жерло морское
Пожирает все мирское
Серебро и золото.

4. Там лютует Сциллы злоба,[118]

Там Харибдина утроба
Емлет все даяния,
И, как дикие пираты,
Там свирепствуют прелаты
В кардинальском звании.

5. Там у скал водовороты,

А над скалами, где гроты,
Там сирены с пением
Ликом женственным светлеют,
Но в сердцах коварных тлеют
Дьяволовым тлением.

6. Где бушует это море?

На гостиничном подворье
У двора Франконова![119]
Сколь бездонна эта бездна,
Узнаешь небезвозмездно,
Отходя от оного.

7. Там лишишься ты надежды,

Там оставишь ты одежды
И уйдешь, измаянный:
И порфиры, и виссоны
Исчезают там в бездонной
Пасти у хозяина.

8. И ни возрасту, ни роду[120]

Избавленья от невзгоды
Не дают грабители:
Все вершится им в угоду,
Ибо нет иного входа
В римские обители.

9. А как Сцилла, звонко лают

И плывущим зла желают
Адвокаты курии:
Лживым лаем к скалам кличут
Чтоб делить потом добычу,
Брошенную бурею.

10. Тот глядит, как муж совета,

Этот знает все декреты,
Шлется на Геласия;[121]
Все берут с тебя поборы
И сулят любые споры
Привести к согласию.

11. А писцы, что пишут кривды,

Нам опаснее Харибды,
Злой и многоволненной:
Чтоб добиться благодати,
Всяк им должен благо дати[122]
Из сумы наполненной.

12. За свинцовые печати[123]

На вес золота здесь платит
Всякий, кто мытарствует.
Здесь сбылись слова пророка:
Суд во образе порока
Здесь клеймит и царствует.

13. А коварные сирены —

Это те, кто в сети плена
Манят речью лживою:
Завлекают, обольщают,
Кошелек опустошают
И уйдут с поживою.

14. Такова у них повадка:[124]

Подойдут и молвят сладко,
В душу так и просятся:
«Ты не бойся, не обижу,
Ты француз, я это вижу,
Нам французы по сердцу.

15. Ваши земли нам знакомы,

Мы у вас вершим, как дома,
Все дела соборные.
Между нами нет раскола,[125]
Вы — святейшего престола
Витязи отборные.

16. Мы грехи вам отпускаем,

В рай господень допускаем
Нашей волей папскою —
По Петровому завету
Нам цари земного света
Служат службой рабскою».

17. Так сидят они в конклаве,

Словно боги, нежась в славе,
Сея лесть зловредную;
Сладким ядом сердце травят,
Но тебе едва оставят
Лишь полушку медную.

18. В сердце волки, с виду овцы —

Таковы они, торговцы
Божьими даяньями;
На устах — Петрово имя,
Но Нероновыми злыми
Славятся деяньями.

19. Такова-то их порода,

И у них-то ключ от входа
В царствие небесное;
Здесь-то тьмою просвещает,[126]
Просвещеньем помрачает
Слово бессловесное.

20. В их челне сидит, зевая,

Злая язва мировая
С пастью пожирающей
И, скрываясь под покровом,
Губит все в дому Петровом,
Аки лев рыкающий.[127]

21. А начальник всем прелатам

Прозывается Пилатом,[128]
Из засады властвуя:
Тучный брюхом, толстый боком,
Он владычит над пороком,
Как пастух над паствою.

22. А царица в сей пучине —

Не Ахилла мать-богиня,
Не Фетида пенная,
А сбирательница платы,
Пожирательница злата,
Та мошна священная.

23. Коль мошна твоя богата —

У пирата, как у брата,
Ты пируешь с прибылью;
Коль мошна твоя пустеет —
Ветры веют, бури зреют
И грозят погибелью.

24. Скалы судно сокрушают,

А пираты обращают
Богача в убогого;
Только нищий, только голый
Ходит с песнею веселой[129]
Через это логово.

25. Уподоблю этим скалам

Даже тех, кто в званье малом
У дверей присутствуют —
Богачу дают дорогу,
Бедняка же от порога
Кулаком напутствуют,

26. Слава богу, в сворах жадных

Два приюта есть отрадных,
Две надежных гавани,
Где причалишь, где пристанешь
И чинить челнок свой станешь
После злого плаванья.

27. Первый — Петр,[130]

павиец родом,Мельдским ведомый приходам,
Нам спасенье сущее —
Он смиряет бурю словом,
Под его, Петра, покровом
Кроются плывущие.

28. А второй нас берегущий —

Брег зовущий, луг цветущий,
Верой облюбованный —
Александр,[131] моя услада,
Божье избранное чадо,
К раю уготованный.

29. Он страдающим подмога,

Щедр премного, помнит бога,
Любит и поэзию;
Был бы лучшим иереем,
Если б рядом с Елисеем
Не было Гиезия.[132]

30. Но чтоб в этом бурном море

Мне не видеть больше горя,
Я смолкаю, братия,[133]
И язык мой многогласный,
Для судьбы моей опасный,
Я замкнул печатию.