Погибшее открытие

— Кончено, господа, — произнёс медленно князь, но никто ему не ответил. На всех чтение письма произвело впечатление и никому не хотелось говорить. Молчание продолжалось довольно долго.

Наконец доктор прервал его.

— В письме вы прочли, кажется, князь, что Клобуко перед смертью, быть может, отдаст вам свой аппарат? — спросил он.

— Да, — отвечал князь.

— В таком случае, я должен вам сказать, что это событие может наступить очень скоро, — прибавил доктор значительно. — Когда изобретатель стоял перед нами в анатомированном виде, так сказать, я успел заметить, у него сильное перерождение сердца. С таким сердцем недолго полетаешь по миру четвёртого измерения!..

— Но что же нам-то делать? — вскричал в недоумении учитель.

— Ждать! — хором ответили все члены кружка любителей бесполезного в математике.

Опыт профессора Парсова научно-фантастическая повесть

Глава I Странное соглашение

Решение покончить с собой, — как следствие полной безнадёжности положения, — было принято в окончательной форме Червяковым в тот самый момент, когда он выходил на набережную.

Поэтому выбор способа не представлял уже никакого решительно затруднения. С мрачной решимостью подошёл он к каменному барьеру и занёс левую ногу. Но тут неожиданно задержался и внимательно стал рассматривать воду, чуть отражавшую мутно-жёлтый свет фонарей. Шёл проливной дождь и дул сильный, неутихающий ни на секунду ветер; река вздулась; на ней плавали какие-то щепки и клочья грязноватой пены; гранитный барьер казался скользким и противным.

Вид воды был настолько неутешителен, что Червяков сразу почувствовал, что он насквозь промок, озяб, голоден, и что на голове его почему-то отсутствует шляпа, которая, несомненно, была на ней ещё с четверть часа тому назад.

Он с отвращением устало отвернулся от воды, и глаза его рассеянно остановились на появившейся за его спиной неизвестно откуда фигуре: какой-то франтоватый господин стоял перед ним под зонтиком и рассматривал его с критическим вниманием и любопытством. Червяков с недоумением посмотрел на незнакомца; тот же весело и как ни в чём не бывало ему улыбнулся, дотронулся рукой до цилиндра, повернулся и пошёл.

После этого Червяков решил переменить место самоубийства. Тяжело хлюпая башмаками, направился он к мосту, добрался до середины его и опять стал смотреть в воду, перегнувшись через перила.

В это время его хлопнула по плечу чья-то рука.

— По всем признакам топиться задумали, голубчик? — произнёс над его ухом ласковый голос.

Он поднял голову и опять увидел того же самого франта, с которым встретился несколько минуть перед тем. Незнакомец дружелюбно улыбался, сверкая белыми зубами и белками глаз; глаза у него были тёмные и магнетические, красивые и томные, как у женщины.

— Я второй месяц ищу настоящего самоубийцу, — продолжал деловито франт. — Надеюсь, на этот раз не ошибся? Намерения ваши серьёзны?.. Предупреждаю, что могу быть во многом полезен. Я — Станислав Сигизмундович Стыка, врач, магистрант и ассистент известного профессора невропатолога Парсова… Ваше имя? Профессия? Причина самоубийства? На что жалуетесь?

Червяков смотрел, растерянно мигая глазами.

— Если вы не желаете объясняться, то этого можно и избежать. Угодно вам тайну? Я гарантирую полный секрет. Условия, как видите, самые приемлемые и выгодные…

— Что, собственно, вам от меня угодно? — пролепетал Червяков.

— Разумный вопрос, чёрт возьми! — одобрительно подхватил франт. — Сразу видно делового человека. Вы что… чиновник?

Червяков мрачно вздохнул.

— Был до сих пор бухгалтером банка, — отвечал он мрачно. — Сейчас — ничто!

— Потеряли место? Великолепно-с! — подхватил Стыка. — Идеальная причина для самоубийства. И самая, можно сказать, примитивная. Я вижу, мы с вами столкуемся. Особенно я рад, что вы оказались интеллигентом… Окончили, небось, гимназию? Что? даже университет? О-о… Вот мне везёт-то! Я чувствовал, когда выходил из дому, что сегодняшний вечер не может не навести на окончательную решимость всякого порядочного самоубийцу… Недаром же у меня сразу вывернуло ветром зонтик наизнанку!

Стыка на минуту замолчал, как бы обдумывая возможность дальнейшего соглашения, потом удовлетворённо кивнул головой, очевидно, разрешив вопрос.

— Вы Соломона Соломоновича Петроградера знаете? — деловито спросил он, — директора Русско-Португальского банка?

Ещё бы Червяков не знал Соломона Соломоновича! Да ведь в руках этого гения финансового мира, взлетевшего и просиявшего на небосклоне биржи как ярчайшая из комет, была вся судьба уволенного бухгалтера!