Поглощенное время (СИ)

Наутро он хотел для чего-то навестить Скопаса, но в лечебницу его, пьяного с вечера и кроткого, как агнец, не пропустили - вот откуда взялись следы пальцев на запястьях. Тогда он уселся возле солнечных часов и до вечера играл на лютне романсы для женских голосов. Пришел в себя совершенно и исполнил "Кошачий концерт", сочинение пациента, маэстро Пиктора. Тут к нему подошли сразу три незнакомых лекарских ученика в косынках, велели заткнуться и обозвали педерастом. Он же патетически принял их за хорошеньких девушек. Тогда ему ответили еще непристойнее, и у парней явно зачесались руки. Жонглер напыжился и серьезно объяснил: он не педераст, а очень редкий кастрированный певец; кроме того, ему покровительствуют неведомый бог, епископ Панкратий, а также сам лекарь Скопас. Имя Скопаса подействовало - мальчишки заявили, что тот как раз сейчас на операции и, ворча, удалились. Он запустил вслед головкою пастушьего сыра - а они не напали, подобрали ее и унесли.

Упоминание о трех девушках навело Шванка на кой-какие забавные мысли; после заката пошел дождь, и он отправился в купеческие бани. Там-то и началось самое интересное.

Милосердным (без похмелья) нынешним ясным утром Гебхардт Шванк вывернул наизнанку свой кошелек. Так, расписка - куплена пряжа и вязальные спицы, но где они? Из рукава выпала маленькая вязаная куколка - красный шут в рогатом колпачке. Где пряжа и спицы? Подарил банщице. Ага, а вот и счет - на горячую и холодную воду, щелок, масло, красную соль, травяные отвары, трех блудниц, четыре полотенца, большой кувшин красного вина, на четыре фляжки стоялого меду, рыбу и фрукты.

Купеческие бани - роскошное заведение. Вот пришел к ним мужик, похожий на поросенка - в шапке шута, потрескавшихся деревянных башмаках и в пастушьей безрукавке, а его принимают как ... кого? Не короля, не рыцаря - словом, так, будто у него с собою не пара-тройка золотых монет, а будто бы это он сам отлит из чистого золота, и притом без единой лакуны.

Помывочные отделения облицованы мрамором, а парные - душистым деревом. Крючки для одежды бронзовые, в виде змеиных головок; ванны, столы и креслица - на бронзовых совиных и львиных лапах. Прислуживают опрятные веселые ребята в белых полотенцах вокруг бедер.

Правда, тот, кто привел блудниц, выглядел очень страшно. Шванк специально позвал троих - совсем юную, зрелых лет и увядающую. Рыжую, брюнетку и блондинку разного телосложения. Пусть три женских возраста укладываются у блудниц в семь-десять лет, если повезет, но вели-то все трое себя одинаково, деликатно и весело.

Сопровождающий сумрачно поглядел и решил, что слабосильный клиент трех блудниц при всем желании обидеть не сумеет. А, задумай он что нехорошее, три молодых женщины сами смогут оборониться.

- Ладно, девочки, - сказало страшилище, - останетесь с ним на ночь. А утром путь он вам повозку закажет.

- Хорошо, господин, - отозвалась старшая и сделала шутовской реверанс.

Сидели в парной (дамы - в простынях, Шванк - полностью одетый и в вязаной грязной шапке), пили, ели. Потом повторили то же самое. Дамы, заподозрив, что клиент - импотент, перестали стесняться, разделись полностью и попрыгали в горячий глубокий бассейн с резными морскими коньками на мраморных плитках, начали брызгаться - сначала друг в друга, а потом, разбушевавшись, и в клиента. Самая дородная предложила сделать ему сидячую ледяную ванну, для укрепления фалла.

Шванк, когда его оставили одного, расплакался. Так он сидел, ревел, сморкался, а мокрые блудницы гладили его по головке, сочувствовали. Что-то он им рассказывал, а они слушали. Еще плачущего, легко и с облегчением, его увели в бассейн и о чем-то возбужденно застрекотали.

- Давай, я буду звать тебя Пятачок? - спросила рыжая.

- Ты мне нравишься, - добавила самая юная.

- Спасибо, - сквозь слезы пробормотал Шванк.

- Смотри-ка ты, он все еще одет! - заявила блондинка, и эти три фурии кинулись раздевать клиента. Когда увидели, кто он, присмирели и засмущались. Тогда Гебхардт Шванк громогласно объявил, что его кастрировали чуть ли не младенцем и что сегодня в первый раз в жизни видит совершенно голых женщин - если не считать полураздетых актрис, но это в юности, ничего любопытного. А вот нынешние спутницы ему, Шванку, очень нравятся. Тут блудницы расхохотались, расцеловали шута в обе щечки, облили остатками красного вина и окунули в бассейн с головой.

Чуть позже самая юная отпросилась к банщикам и вернулась уже под утро, распаренная, усталая и довольная. Пятачок-Шванк так о чем-то и беседовал с оставшимися матронами, пел им, а они то оттирали его, то массировали - да похваливали, какая у него спинка - мягкая, белая да гладкая. Матрона постарше выстирала и высушила в каморке с сухим жаром его почти прозрачную мягкую рубаху.

Утром она сказала:

- Нам пора. Пятачок, а пойдем с нами на базар? Так надо.

- Рано же еще.

- Нет, нужные торговцы работают круглые сутки.