Погода нелётная

Маргарета набрала воздуха, открыла рот… а потом закрыла. И вся как-то вдруг расслабилась, выцвела. Взгляд у неё стал пустой и неподвижный.

— На, — Макс пошарил по карманам и протянул ей тряпку.

— Если тебе так надо мыть…

— Не мой. Кинь в меня.

— Зачем?..

— Ты же сердишься.

Маргарета моргнула. Взгляд её сфокусировался на Максе, осоловелый и какой-то замеденный.

— Я устала.

— От чего ты устала?

Она моргнула снова.

— Не знаю. От всего?

— Я думаю, ты устала грустить.

Несколько мгновений Маргарета смотрела на него с недоумением. Невесело засмеялась. А потом резким движением выцепила у него из рук тряпку и — не кинула, нет.

Со всей дури приложила его по плечу.

— Ау!

Маргарета замахнулась ещё раз. Тряпка когда-то была, наверное, казённой простынью, на это намекала узкая голубая полоска. Била она хлёстко, не так чтобы больно, но ощутимо. На чужой майке, которую Макс натянул вместо комбинезона, оставались грязно-мокрые следы.

— Ай! Ай, да прекрати же, мы так с крыши свалимся! Я сказал кинуть, и один раз, а ты!..

Маргарета совсем разошлась. Она сидела на гребне крыши, смешно вцепляясь босыми пальцами ног в обшивку, вся напряжённая, раззадоренная, острая, и попадала кончиком тряпки на удивление метко, как будто долго тренировалась.

Макс увернулся раз, другой. Маргарета тяжело дышала, обрисованная майкой грудь ходила вверх-вниз, гладкая ткань подчёркивала соски. Девушка хмурилась, а ещё кусала губу, чтобы не улыбаться уж слишком сильно. Вот же зараза!..

Макс пропустил особенно обидный шлепок, а потом резким движением схватил Маргарету за кисти рук, прижал их к нагретой солнцем крыше, сжал посильнее.

Они столкнулись лбами. Оба тяжело дышали.

— Хулиганишь? — хрипло спросил Макс.

Маргарета зашипела и рванулась, но он держал крепко. Попыталась боднуть — он увернулся. Извернулась, чтобы пнуть, но чуть не покатилась по крыше вниз, Макс перехватил её за предплечье и дёрнул обратно. Тряпка скорбной кляксой валялась чуть в стороне.

— Ты чего дерёшься? — строго спросил он.

— Больно? — с виноватой надеждой спросила она.

— Ерунда, — отмахнулся Макс, — дело житейское. Но ты у меня сейчас…

Он хотел сказать: «получишь», и сделать что-нибудь эдакое, сложно даже придумать, что именно. Мысли путались, всё казалось вдруг насыщенным, интенсивным до головокружения.

Определиться Макс не успел, да и договорить тоже. Потому что Маргарета вдруг глянула на него хитро, снизу вверх, выгнулась и широким, размеренным движением лизнула его в лицо, от подбородка до виска.

Глава 12. Лицом к лицу

— Вон то облако. Похоже на лошадь. Видишь?

— Которое? Это?

— Правее. Ещё правее. Вон там серая картофелина, потом такая длинная ерундовина, и вон там… ну вот. Размыло.

— Похоже на кляксу.

— А было — на лошадь!

— Конечно-конечно. А в тестах с картинками у доброго дяди ты тоже лошадей видишь?

— Иногда…

— И что дядя говорит?

— Ничего не говорит. Кивает.

— А прописывает потом что?

— Ставит штампик «годен»!

— Очень странно… о, посмотри вон туда. Похоже на кудрявого бородача, видишь?

— Мне кажется, на женщину больше.

— С бородой?

— Это воротник с кружевами!

— На лице?!

— Да что бы ты понимала…

Маргарета фыркнула, и Макс крепче сжал тонкую девичью ладошку в своей руке. Они лежали на крыше, по разные стороны от хребта контейнера, и смотрели в небо. Закат отгорал, чернота вытесняла свет, и комары жужжали всё кровожаднее.

После дурашливой недодраки они целовались, как сумасшедшие, до потери дыхания, до жаркого, голодного чувства внутри. Поезд в кишках, наконец, остановился, и вместо него в животе поселилось что-то тугое, хищное и жадное.

Маргарета открывалась поцелуям и ласкам, — даже совсем наглым, бесстыдным. Макс захватил её рот, с нажимом провёл языком по зубам, дотянулся кончиком до нёба, целовал так, что теперь её губы казались покрасневшими и припухшими. Эта крепость пала без боя.

Так же легко, лишь негромко хрипло выдохнув, Маргарета позволила ему спустить с плеч рубашку. Зарылась пальцами в его волосы, и Макс наконец-то отпустил на волю руки, которым давно не давала покоя её грудь. Майка оказалась мужской, с глубокой проймой в подмышке, её можно было и не снимать даже, а так — сдвинуть…

Маргарета цеплялась за его плечи, отвечала жарко. Развела колени — сама, кажется, не заметила. Выгнулась в спине, взгляд ошалелый и кошачий, ноготок остро-сладко обводит ухо.

Наверное, если бы он снял с неё штаны прямо на крыше…

Макс вовремя вспомнил, что он всё-таки не животное. То есть, в некоторых местах, конечно, та ещё скотина, тут не с чем спорить. Но всё-таки не настолько, чтобы развлекаться с девчонкой на крыше, с которой не мудрено и грохнуться. Кому понравится, если в самом разгаре событий кто-то из участников рухнет вниз и сломает себе что-нибудь нужное?

Максу не хотелось падать с крыши, даже если это будет ценой за самый восхитительный секс в его жизни.