Погоня за отцом

– Поскольку вы называете меня Арчи, – обратился я к Эми, – вам придется называть его Солом, чтобы он не обиделся. Он останется здесь с вами на тот случай, если вам вдруг покажется, что мы задаем Джарретту неправильные вопросы, и вы решите вмешаться. Джарретт не должен заподозрить, что, кроме нас с Вулфом, здесь есть еще кто-то. Снимите туфли, если вдруг захотите чихнуть или кашлянуть, то постарайтесь почувствовать это заранее, с таким расчетом, чтобы успеть добежать до кухни. – Я взглянул на часы. – Он должен быть здесь через двадцать пять минут, но может приехать и раньше. Сол отведет вас на кухню и угостит кофе, а я пойду в кабинет глотать транквилизаторы, чтобы успокоиться.

– Что-то непохоже, чтобы вы волновались, – улыбнулась Эми.

– Значит, не буду глотать транквилизаторы, – великодушно согласился я и отчалил.

Солу хватит пяти минут, чтобы познакомиться с ней.

Была одна большая опасность. Человек с положением Джарретта, в финансовом и ином плане, мог бы оказать достаточное давление на кого-нибудь вроде комиссара полиции, мэра или государственного секретаря Нью-Йорка, который выдает лицензии частным детективам, чтобы заставить нас заткнуть рот. Это вертелось у меня в голове с тех пор, как Джарретт повесил трубку, а потому в четверг вечером за игрой в покер я позволил Лону Коэну сорвать жирный куш. Но теперь, по мере приближения одиннадцати часов, эта опасность все уменьшалась, и я все увереннее начал считать, что связь Джарретта была очень личной и он не мог рисковать.

Вулф спустился из оранжереи ровно в одиннадцать, вставил в вазу свежесрезанные орхидеи и начал просматривать почту. Я сидел за своим столом, проверяя по гроссбуху последние расходы и поступления, исходя из того, что это окончательные итоги, не считая сегодняшнего дня. Всего лишь двое частных детективов, выполнявших ежедневную рутинную работу. Как же! Причина, по которой они не задерживали дыхания, заключалась в том, что мужчина не может задержать дыхание более чем на две минуты, а в дверь позвонили только в четверть двенадцатого.

Первым делом, открыв дверь, я заметил, что Джарретт приехал на «хероне» с городским номером и что его глаза за две недели совершенно не изменились.

– Доброе утро, – поприветствовал я высокого гостя, вложив в голос все свое радушие и сердечность, хотя вполне мог процедить сквозь зубы что-нибудь нечленораздельное.

Пожалуй, пора меня уже все-таки наградить.

– Доброе утро, – произнес Джарретт, но в его тоне не было и намека на сердечность.

Впрочем, я не исключаю, что он здоровается так со всеми – от мальчишки-посыльного до вице-президента компании.

Я дождался, когда Джарретт устроится в красном кожаном кресле, после чего сказал:

– Мистер Джарретт. Мистер Вулф.

– Скамеечку для ног и стакан воды, – потребовал Джарретт.

Единственная в нашем доме скамеечка для ног была в комнате Фрица. По дороге на кухню я с удовлетворением отметил, что в нише все спокойно – Эми, сбросив туфли, сидит у амбразуры, а Сол бдительно наблюдает за ней. Сказав Фрицу, что гость требует воды, я спустился на цокольный этаж в огромную захламленную комнату Фрица, в которой на одиннадцати книжных полках размещались двести девяносто четыре кулинарные книги. При беглом осмотре выяснилось, что у Фрица хранятся целых три таких скамеечки. Я выбрал самую большую, обтянутую гобеленом, на котором охотник целился копьем в дикого кабана.

Вернувшись в кабинет, я убедился, что почти ничего не пропустил. Джарретт доставал синюю пилюлю из маленькой золотой коробочки, и я постоял рядом с ним, дожидаясь, пока он положит пилюлю в рот и запьет ее водой. Возможно, Джарретт рассчитывал на то, что я подниму его ноги, чтобы поставить скамеечку, как, должно быть, сделал бы Оскар, но я решил, что у Арчи Гудвина сердечность и радушие небезграничны. Запив пилюлю, Джарретт поставил стакан на столик, после чего сам задрал ноги, и я подсунул под них скамеечку.

– Совсем неподалеку отсюда живет опытный врач, – сказал Вулф.

– Нет, – процедил Джарретт, устремив на него ледяной взгляд. – Я же вам говорил, что в моем возрасте вставать по утрам бывает нелегко. Излагайте.

Вулф потряс головой:

– Я не могу стращать больного. Пилюля вам поможет?

– Это все из-за вашей наглости. – Костлявый подбородок дернулся вверх. – Я стар. Но я вовсе не больной. И вам не застращать меня – больного или здорового. Начинайте.

Плечи Вулфа приподнялись на долю дюйма, потом опустились.